Герои русского броненосного флота - Владимир Шигин Страница 14

Из воспоминаний участника событий: «…Знакомство русских офицеров с только что приехавшим сюда в Нагасаки губернатором. День был назначен 2 ноября (речь идет о 1860 годе. – В.Ш.). 20 человек русских офицеров отправились к губернатору, имея при себе двух переводчиков… Губернатор встретил нас в передней комнате и в сопровождении свиты, несшей его доспехи впереди, повел нас в одну из комнат, нисколько не отличающуюся от первой… В этой комнате стояло 2 ряда столов, один для губернатора и его штаба, а другой – для русских офицеров. Остановясь в середине между столов, он приветствовал всех офицеров, спросил о нашем здоровье и о команде. Потом просил садиться… Разговор во время обеда велся очень хорошо. Лейтенант Корнилов, один из командиров судов нашей эскадры, так хорошо его вел, что осторожный японец, заметно было, разошелся и невольно стал задавать вопросы! Все разговоры велись через переводчиков, которые сидели ноги под себя, с обязательно наклоненными головами, в середине между рядами столов. Я и забыл сказать, что губернатор, его свита и мы помещались в креслах. Во время разговора Корнилов очень ловко высказывал европейцам, деликатно, хвалы; или замечал недостатки японцев… Потом высказал, что русские чрезвычайно рады, что их соседи – японцы будут скоро могущественная нация, сильная; что у них теперь есть военный паровой флот… Советовал поскорее завести лучшие пути сообщения между внутренними городами, устроить железные дороги. Японец слушал с большим вниманием и видимым сознанием пользы этого предложения… Разговаривая таким образом, мы у губернатора просидели около полутора часов. Пожелали взаимно всяких счастий, обе стороны расстались, довольные друг другом. Он пригласил русских офицеров на праздник, называемый Минури, который назначен через 2 дня, 4 ноября. Он дается ежегодно в память основания Нагасаки». Обе стороны остались друг другом вполне довольны.

Присутствовал на этой встрече и флигель-адъютант Бирилев, корвет которого находился тогда в Нагасаки. Он от рассвета до заката занимался обустройством взятой в аренду земли в деревне Инаса. От фрегата «Аскольд», ремонтировавшегося в Инасе в 1858 году, остались казарма, шлюпочно-такелажный склад и кузница. Так как на нашей эскадре были трудности с сухарями, предприимчивый Бирилев решил построить небольшой сухарный завод, а заодно и дом для офицеров, ну и, конечно же, хорошую баню для всех.

Помимо этого командир «Посадника» исподволь начал заниматься еще одним важным делом. По собственному почину он тоже решил помочь командующему. Заручившись поддержкой губернатора Инасы, Бирилев попросил его составить протекцию цусимскому губернатору Со Цусима-но-ками – разрешить его корвету «Посадник» временно обосноваться в бухте Татамура, на полуострове Имосаки. Окаба Суруга-но-ками письмо написал, и Цусима-но-ками воспринял эту новость с должной учтивостью. Так было положено начало истории, ставшей впоследствии известной как Цусимский инцидент.

Спустя месяц капитан 1-го ранга Лихачев снова появился в Нагасаки. Мусин-Пушкин доложил о визите к губернатору Окаба Суруга-но-ками, Бирилев о своих начинаниях. Начальник эскадры одобрил действия подчиненных.

– Пока посвящать в наш план никого не будем, и держи свой визит на Цусиму в тайне! Далеко не всем наша затея по душе! – сказал он Бирилеву.

Из дневниковых записей Лихачева: «6 апреля. Гошкевич не разделяет моих видов на острове Цусима».

«29 января (1861 год. – В.Ш.) в 1-м часу приехал Гошкевич, которому объяснил, зачем ему надо быть в Эдо».

«31 января. Утром был Гошкевич и решил, что он шел на “Посаднике” в Хакодате, куда к нему вслед за ним приехал один из клиперов, на котором он пойдет в Эдо».

«1 февраля. Был опять Гошкевич. Переговорили о подробностях. Призвал Бирилева и объявил ему о назначении, приказав содержать в тайне. Гошкевич перебрался на корвет, где был обед…»

Что и говорить, советнику Гошкевичу затея моряков по душе не пришлась. Если бы затеваемое было одобрено Горчаковым, тогда бы и он расстарался, но идти на поводу авантюристов моряков – это не для него!

– Во-первых, я не намерен отступать от данных мне инструкций! А во-вторых, устройство новой морской станции на Цусиме идет вразрез со статьями нашего договора с Японией, подписанного графом Путятиным в 1858 году в Эдо, – выговаривал Гошкевич в сердцах Лихачеву.

– Договоры не вечны, но вечны наши интересы в здешних водах! В договор всегда можно внести поправку, а стратегически важную станцию провороним!

Но ко всем уговорам Лихачева старый дипломат остался глух. Между начальником эскадры и консулом пробежала черная кошка.

– Ладно! – плюнул в сердцах Лихачев. – Попробуем зайти с другой стороны! Передайте командиру «Джигита», что завтра мы выходим в Печилийский залив!

Из дневника Лихачева: «13/25 марта. Написал длинное письмо Гошкевичу, в коем старался его вразумить относительно того, что нам делать. Чрезвычайно боюсь его неосторожности и болтливости. Кроме того, он явился сюда один с пьяным лакеем, держит себя сам так грязно, так лишен всякого наружного достоинства и приличия, что он меня крайне беспокоит, как относительно японцев, так и Гарриса (английский консул в Нагасаки. – В.Ш.), который навязывается ему в дружбу. Просил Селиванова (командира клипера “Опричник”. – В.Ш.) наблюдать за второй частию и приказал назначить караул с офицером, которому вменить в обязанность вымыть и вычистить дом и содержать там порядок…»

Лихачев в Нагасаки нанес визит губернатору Окаба Суруга-но-ками, во время которого сумел его убедить в том, что занятие Цусимы русскими – несомненное благо для Японии.

– Вы получаете противовес против Англии! – убеждал Лихачев. – В этом случае любая из европейских держав, реши она усилить свое влияние в здешних водах, неминуемо войдет в конфликт с другими, а это европейская война! Японии при этом останется лишь пожинать плоды!

Окаба Суруга-но-ками в этом был с Лихачевым согласен.

– Вы мудрый человек, Федор-сан, и мне ваш план нравится! Но вам следует торопиться. У ваших соперников уже давно посольства в Эдо, а у вас только консульство в Хакодате!

– Совершенно с вами согласен, многоуважаемый Окаба Суруга-но-ками!

Лихачев торопится. После встречи он отправляет письмо великому князю Константину Николаевичу о том, что уже получил словесное согласие: «…посредством частной сделки с местными властями выговорить себе право устроить некоторые склады для наших судов на острове Тсу-Сима; вместе с тем правительство желало вести дело так, чтобы отнюдь не делать из этого дипломатического вопроса и не входить ни в какие переговоры с правительством Тайкуна».

Что ж, теперь все мосты были уже сожжены…