Волки траву не едят - Константин Стогний Страница 13

– Все просто. У меня есть документы, подтверждающие это. Ключевого агента Эву Дуарте по приказу начальника германской контрразведки Канариса просто подложили под Перона в 1944 году. Она его и завербовала. Через постель, а также играя на национальных чувствах «За великую Аргентину». По нашим сведениям, в Латинскую Америку из американских лагерей для военнопленных супругами Перон было перевезено не менее ста тысяч нацистов. – Касти сидел, облокотившись на спинку кресла и вытянув ноги далеко вперед. – А сколько предстало перед судом? От силы пятьдесят… Не тысяч, разумеется. И то: никого не расстреляли, а в лучшем случае пожурили домашним арестом или условным сроком.

– Так они и жили, – тяжело вздохнул Виктор. – Под подлинными именами, в сытости, довольстве…

– Вот-вот, – подтвердил Абель. – И со временем упокоились на чистеньком и аккуратном немецком кладбище.

– В голове не укладывается такой абсурд! Мир считает нацизм злом, а они как сыр в масле катались! Нюрнбергский процесс для кого был?

От волнения Виктор так быстро выкурил свою сигару, что Абель предусмотрительно отставил хьюмидор подальше.

– …Для кого? Для остального мира, сеньор Лавров! Мы же с вами прекрасно понимаем, что нацистское достояние, эвакуированное из Германии, оценивается не менее чем в сто миллиардов в пересчете на современные доллары США.

– А Америка своего не упустит, – как бы подтверждая, добавил Лавров.

– Вместе с тем, подлинная стоимость «мозгов» и ноу-хау многократно превышают эту сумму. Напомню, что Гитлер был в шаге от создания атомной бомбы. И план был реализован! Только бомбу сбросили не германцы на СССР, а американцы на Японию.

– У нас говорят: «Кому война, а кому – мать родна!»

– Вот именно. Европа во Второй мировой войне едва не погибла, а Америка очень неплохо заработала. Нацисты остаток жизни прожили в Америке, вырастили себе смену… И создали организацию ветеранов ODESSA.

– Герои хреновы, – по-русски пробурчал Виктор в ответ.

Абель посмотрел на висящие над выходом из кабинета настенные часы, своим изяществом не уступающие его коллекции оружия. Шел уже второй час беседы с Виктором, поэтому Абель посмотрел на экран своего макбука и резко перескочил с одной темы на другую.

– Обратите внимание, Виктор, домен у электронного адреса Сергея Кремень – cl. Это не Аргентина, это Чили.

– Дигнидад?

– Ну, Дигнидад – не единственная немецкая колония в Южной Америке, даже наш Сан-Карлос-де-Барилоче основали немцы.

Виктор на минуту задумался: «Так вот к чему ты клонил, старый жулик. Рассказывал тут мне: не знаю, не ведаю… Карта местности у него без топонимов… Сам все прекрасно знаешь и умеешь».

– Чего вы хотите, Абель? – вдруг прямо спросил Виктор.

Он посмотрел аргентинцу в глаза, но не тут-то было. Абель был великолепным мастером таких поединков, победить его было не так просто. С минуту они сверлили друг друга взглядами, и никто не уступал. Беседа превращалась в интеллектуальную дуэль.

– Чего ты хочешь?

– А ты не догадался?

– Я догадался. А ты уверен, что я соглашусь?

– Был бы не уверен, не позвал бы.

– Ну а все-таки?

– А все-таки она вертится… Земля.

– А по делу?

– Дело у нас у всех одно: обставить друг друга. Договоримся?

– А я пока и не отказывался.

Борьба закончилась так же неожиданно, как и началась. Неизвестно откуда взявшаяся муха села Абелю прямо на нос. Он принялся от нее отмахиваться.

«А все-таки ты проиграл», – подумал Виктор.

– И все же, чего вы хотите, Абель? – спокойно повторил журналист.

– Того же, чего и вы, Виктор, – ответил аргентинец, прогнав муху в окно.

– Я хочу в душ и что-нибудь перекусить.

– …А я хотел бы решить вопросы в банке. Мы ведь подпишем договор? Первый эксклюзив – для моего издания? Так сказать, «право первой ночи»…

– Вы думаете, я вам буду полезен? – невозмутимо продолжал плести свою сеть Виктор.

Абель смотрел в глаза Виктору и старался быть искренним.

– Я ценю вас, сеньор Лавров. А иначе не беседовал бы с вами уже два часа. И не предлагал бы вам сумму с четырьмя… нет, с пятью нулями! Но вы же сами понимаете… Для этого нужен убойный материал.

Виктор улыбнулся в ответ.

– Скажите, Абель, вы не знали такого человека, как Отто Ран?

Касти посмотрел на Лаврова, как на школьника, который не выучил урок.

– Друг мой, я хорошо изучал историю нацистской Германии и отлично знаю, что один из идеологов Гитлера, начальник отдела археологических раскопок «Аненербе» – Отто Вильгельм Ран умер задолго до нашего с вами рождения, перед началом Второй мировой войны. Как я его мог знать?

– Во-первых, Отто Ран не умер, – перебил Виктор голосом, не терпящим никаких возражений. – А пропал без вести.

– Это всего лишь одна из множества версий, которые я слышал, – ответил Абель, подкуривая потухшую сигару.

– Вы слышали… А я видел. Ран снова возник уже в наше время.

– Что вы говорите?! – воскликнул Касти с недоверием – Отто Ран должен был умереть от старости, по крайней мере, в самом начале этого века…

– …Отто Ран прожил около ста десяти лет. Он разгадал секрет долголетия Гуру Римпоче в непальском монастыре Гнездо Летающей Белой Тигрицы. И жил бы еще… если бы его не принесли в жертву индейцы майя год назад ^[5].

– Виктор, вы же знаете, я – реалист.

– Я тоже, Абель. Но когда на твою жизнь покушаются, по меньшей мере, трижды – в Непале, в Мексике и даже дома – что может быть реальнее? Я говорил с Отто Раном, как сейчас с вами.

Абель ошеломленно уставился на Виктора. Нет, этот человек не похож на сумасшедшего. Но, может быть, он заблуждается? В любом случае Касти хотел доказательств.

– Ну, хорошо! – воскликнул Виктор. Он встал, взволнованно сделал несколько шагов по кабинету, затем остановился. – Я никому этого не показывал, но вам…

Лавров открыл свою сумку и вынул из целлофанового пакетика маленькую овальную пластинку из алюминия. На ней было пропечатано шестизначное число.

– Это офицерский жетон оберштурмфюрера СС Отто Рана, – спокойно сказал украинец. – Хотите – верьте, хотите – нет. Я нашел его рядом с отрубленной головой его хозяина, в глубине Чьяпасских гор.

Касти дрожащей рукой взял металлический артефакт.

– Вы позволите? – неуверенно спросил у Виктора пораженный аргентинец.

– Да, пожалуйста, пожалуйста.