Кровное родство - Майкл Форд Страница 13

— Мне хотелось бы посетить Дельфийского Оракула, — выпалил Лисандр.

К его удивлению, Аристодерм не рассмеялся и не велел ему убираться, а жестом руки пригласил сесть на табурет.

— Садись, Лисандр. Расскажи, в чем дело.

Сердце Лисандра громко стучало. Он сел напротив Аристодерма, но не мог заставить себя посмотреть ему в глаза. О чем думает наставник? Какой-то мальчишка просит освободить его от тренировок, чтобы посоветоваться с богами? Что он возомнил о себе?

Лисандру казалось, что у него горят щеки.

— Я… я…

Он весь напрягся и его охватил прежний страх. Ему надо на воздух! Лисандр вскочил на ноги.

— Что случилось? — послышался голос Аристодерма. — Ты ранен?

Юноша покачал головой. Его глаза то видели, то их застилала пелена. Он почувствовал, как его взяли за руку и усадили на прежнее место.

— Садись. Выпей воды. Не спеши.

Ему в руку положили чашу, и Лисандр отпил большой глоток.

Пока он пытался отдышаться, Аристодерм взял кусок ткани и принялся натирать тусклую поверхность щита.

Аристодерм заговорил, не поднимая головы:

— Скажи мне, — спросил он, — твое недомогание как-то связано с тем, что ты хочешь посетить Оракула?

— С первого дня сражения… С того дня как мой дед… — заговорил Лисандр.

— Я знаю о смерти Сарпедона, — сказал Аристодерм. — Это большая потеря для Спарты.

— Я больше не нахожу себе места. Мир словно потускнел, я остался один… Меня охватывает страх, мне трудно дышать. Я советовался со своим сердцем, но не нашел ответа. Оракул — моя последняя надежда.

Аристодерм долго смотрел на Лисандра, внимательно изучая его, затем едва заметно кивнул.

— Похоже, ты знаешь, как следует поступить.

— Значит, мне можно отправиться в путь?

— Можешь покинуть казарму на рассвете, — сказал Аристодерм. — Я надеюсь, что Пифия ответит на твои вопросы.

Кожа Аристодерма казалась бледной, как луна на черном небе. Мерцающая свеча выхватила розовый оттенок его глаз. Лисандр никогда не видел человека с такой необычной внешностью, как у наставника.

— Ты не понимаешь, как я выжил, правда? — спросил наставник. — С такой внешностью, как у меня.

Лисандр кивнул.

— Маленьким меня чуть не бросили, — сказал Аристодерм. — Мать думала, что я проклят. Но отец так долго ждал мальчика, что сам тренировал меня в стенах дома. Он сделал все, чтобы я пришел в казарму подготовленным. Остальные ученики издевались надо мной, но это еще больше подстегивало меня. Главное — приспособиться к новым обстоятельствам. Моя кожа мгновенно обгорает на солнце, поэтому я тренируюсь на рассвете и вечером. Когда можно, я держусь в тени, а днем редко снимаю плащ. Тебе неплохо бы запомнить это, Лисандр. Отдыхай, когда можешь. Сражайся, когда приходится. Боги заберут тебя, когда захотят.

Лисандр улыбнулся.

— При Диокле говорили иначе. Прежний наставник твердил, что отдыхать можно будет только после смерти.

Аристодерм фыркнул.

— И ты этому веришь?

— Но нас всех так учили, — ответил Лисандр. — Это опора спартанской системы.

— Лисандр, времена меняются. Что бы ни говорили старики, все меняется. Суровые меры Ликурга кажутся уместными, однако наше население сокращается. Однажды все же придется позволить периэкам сражаться рядом с нами. Возможно, даже илотам…

Лисандр затаил дыхание.

— Помни, я знаю, что значит быть не таким, как другие. А теперь иди.

* * *

Лисандр опустился на кровать. Многие ученики уже спали, но Леонид тихо спросил:

— Что он сказал?

— Сказал, что я могу идти.

Леонид тихо присвистнул.

— Ты знаешь дорогу?

Лисандр покачал головой.

— Ее легко найти. Иди по северной дороге через Аргос в направлении Коринфа. Затем сверни на Дельфы и двигайся вдоль северного берега Залива. ^[10] Это далеко, четыре или пять дней пешком.

— Я не тороплюсь, — ответил Лисандр. — Мне некоторое время надо побыть вдали от Спарты. Я будто… задыхаюсь здесь.

Леонид открыл сундук, стоявший рядом с его кроватью.

— Помни, Лисандр. В Дельфах боги не говорят напрямую. — Леонид бросил какой-то предмет, тот со звоном упал на кровать Лисандра.

Это был маленький мешочек, перевязанный кожаным шнурком.

— Что это? — шепотом спросил Лисандр, беря мешочек в руку. — Железо?

— Лучше, — ответил Леонид. — Деньги — драхмы.

Лисандр высыпал грубые кружки металла себе на ладони. Он никогда прежде не видел монет — какой с них толк в Спарте, где имели хождение железные бруски? Но он слышал, как ребята говорят об этих монетах.

При тусклом свете Лисандр принялся рассматривать одну из них. На одной ее стороне было высечено изображение совы. На другой — женщины в шлеме.

— Откуда они?

— Пусть тебя это не волнует, — ответил Леонид.

Лисандр снова высыпал монеты в мешочек и спрятал его под одеялом. Отец Леонида был царем, так что монеты, наверно, пришли из казны.

— Спасибо, — сказал он, но Леонид уже спал — он дышал неглубоко и размеренно.

* * *

Лисандр проснулся рано. В темноте, царившей в спальном помещении, завязал дорожный плащ коричневого цвета, взял мешок и засунул в него одеяло. На кровати рядом с его сложенной одеждой что-то сверкнуло. Золотое кольцо, скреплявшее локон волос отца. Лисандр взял его и тоже опустил в мешок. Ему понадобятся любые добрые знамения, какие попадутся.

Лисандр остановился в дверях казармы и оглянулся на спящих товарищей. Неужели кто-то из них терзается теми же сомнениями, что и он? Может, Оракул ответит на его вопросы.

Покинув казарму, Лисандр быстро зашагал по улице и остановился только для того, чтобы купить каравай хлеба. В центре Лимны ему изредка встречались илоты, шедшие выполнять поручения хозяев.

Лисандру очень хотелось оторвать кусок теплого хлеба, но он сдержался, ибо того должно было хватить надолго. Ему вдруг хотелось зайти к Кассандре домой.

Теперь он понимал, как глупо они поссорились. Горе и игры, затеянные Теллиосом, посеяли в их головах семена сомнений, настроили друг против друга. А что, если она все еще сердится на него? Наверное, в этот час Кассандра спит.

Он свернул налево и пошел в северном направлении вдоль берега Эвроты. Воды здесь были глубоки и стремительны. На дальнем берегу неподвижно, точно статуя, что-то охраняя, застыла цапля.