Ангарский сокол - Дмитрий Хван Страница 13

Белореченск

Июнь 7143 (1635)

Переговорить с енисейским воеводой Соколов решил в клубе — недавно построенном здании с большим залом и рядами длинных скамей. Здесь одинаково было удобно проводить собрания поселенцев и ставить спектакли, детские праздники и прочие мероприятия, так необходимые для нормальной жизни, радости общения.

Стол, покрытый красной материей, стоял на сцене, на нём, помимо бумаг, находилось несколько стеклянных тарелочек с орехами и ягодами, а также небольшие кувшинчики с морсом. Посуда, на взгляд современного человека, была довольно груба и даже корява, но жителям семнадцатого века она очень даже понравилась. Соколов, планируя провести встречу в клубе, преследовал логичную мысль — удивить Беклемишева. Он знал, что его поразили стёкла, тем более в таком количестве и даже в обычных домах, чего ещё не было на Руси. В клубе же, где было необходимо хорошее освещение, в оконных рамах стояли стёкла в человеческий рост, правда составленные из четырёх отдельных фрагментов.

В ожидании енисейского воеводы шёл разговор о фиктивной родословной названного князя Ангарского.

— А если, допустим, не воевода, а в Москве что-нибудь разведают? — нахмурился Вячеслав.

Соколов не был уверен в том, что его княжеские регалии могут быть законным образом подтверждены.

— Вряд ли, а собственно, не важно, просто нам нужно будет держаться этой линии. Князь — и точка. А наше признание будет зависеть вовсе не от доказательств вашего родства с Рюриковичами, а от политической или экономической заинтересованности Москвы, то есть от её возможной выгоды от сотрудничества с нами, — убеждающе говорил Кабаржицкий.

— Ты уверен, Володя? — спросил его профессор Радек.

— Конечно! Практически все царствовавшие дома Европы имели такие родословные, что выводили свои фамилии чуть ли не от Адама с Евой, — доказывал Владимир.

— Хорошо, я тебя понял, — кивнул Соколов и потянулся за отчётами своих людей — учителей, агротехников, разведки и прочих, чтобы ещё раз пробежаться по ним глазами и окончательно усвоить эту информацию.

— Кстати, Вячеслав Андреевич, даже Ивана Грозного и Петра Великого не сразу в Европе признали. Так что вам поводов для волнения уж точно нет, — добавил Кабаржицкий.

— Ага, наш главный довод в чистоте крови Рюрика — это пушки и порох, — развалясь в кресле, сказал Саляев, поигрывая деревянной свирелькой, что ему подарил один из крестьянских детей в Усолье.

— Значит, чем больше пушек, тем больше я Рюрикович, — подытожил Соколов, рассмеявшись. — Ладно, парни, я по бумагам пробегусь ещё раз.

Через несколько минут дверь отворилась и в зал, оглядевшись, вошёл Матусевич. Заметив сидевшего за столом Вячеслава, он махнул ему рукой и, дождавшись ответного кивка, направился к нему.

— Вячеслав Андреевич, вы дозволите мне присутствовать на ваших переговорах?

— Да, Игорь. Заодно посмотрите намётанным глазом, что представляет собой енисейский воевода.

— Хорошо. — Матусевич нагнулся к Соколову, чтобы сказать кое-что ему лично: — Вячеслав, насколько я, да и вы тоже поняли, мы с вами попали сюда из разных миров. — Соколов поморщился: ещё не ясно же ничего, мол. — Я тоже не совсем понимаю наше положение, но есть факт того, что наши с вами миры — разные, но Родина — одна. Не знаю, как это назвать, может быть, прав ваш новоиспечённый майор Саляев, может, это параллельные миры, может, этот коридор пробил брешь между несколькими мирами. Это лишь предположения! Это сейчас мне неинтересно! — повысил голос Матусевич.

— А что вам интересно? — удивился Соколов.

— У вас менялось летосчисление? Я имею в виду то место, откуда вы сюда попали. — Матусевич внимательно посмотрел на князя.

— Ну да, менялось. После революции был принят григорианский календарь, там что-то около двух недель вперёд время передвинули.

— Нет, это не то, — озадаченно покусал губы майор. — Вы в каком году попали сюда?

— В 2008 году, — ответил Соколов и, немного подумав, добавил: — От Рождества Христова.

— Вот! — удовлетворенно воскликнул Матусевич.

Оказалось, исторической науке государства русов известно об Ангарском княжестве из нескольких разрозненных источников: московских и сибирских летописей — ханьских, маньчжурских, халхских и корейских. Возникновению его у берегов великого Байкала и его дочери — Ангары история обязана легендарному князю Соколу, как считается по одной из последних версий, потомку луцкого князя Святослава, которого, беспомощного после ранения, полученного в ходе битвы на Калке, византийцы вывезли в свою империю. Единственное, что не вписывалось в официальную историю, так это запись в енисейских летописях о том, что Ангарское княжение началось в 2008 году. К сожалению, собственных летописей же от Ангарска не осталось.

— Как и самого княжества, — добавил Матусевич.

— Почему? А что с ним стало? — спросил на автопилоте Соколов, в голове которого вихрем проносилось: «Луцк… князь Сокол… Византийцы. Что за бред?!»

— Насколько я помню, как говорили в одном документальном фильме, после смерти Сокола правили несколько его потомков. Потом, с пресечением его рода, началась грызня за власть, а последний князь пошёл на объединение с Русью Великой.

— А как звали этого последнего князя? — тихо спросил Соколов.

— Этого я не помню. Насколько я понял, Вячеслав, то князь Сокол — это вы. И это уже ни хрена не легенда, так что смотрите, действуйте, — негромкой скороговоркой досказал Игорь, когда вбежавший в зал морпех выкрикнул:

— Енисейцы идут сюда!

— Приглашай их минут через десять! — ответил ему Соколов.

— Ну, я пойду, присяду в сторонке. — Матусевич опустился в кресло, стоявшее слева у стола, в небольшом отдалении, чтобы не только не мозолить глаза енисейцам, но и наблюдать за ними было удобно. Саляев также сидел неподалёку, но его задачей был контроль безопасности.

«И почему Игорь пришёл с этим только сейчас? Ведь он понял всё практически сразу», — недоумевал Вячеслав, приветствуя Беклемишева.

Воевода сел напротив Вячеслава, рядом на стул опустился его сотник Осип, держащий в руках кожаную суму. Рядом с Соколовым сидели справа — Кабаржицкий, а слева — профессор Радек. Саляев и Матусевич присутствовали, располагаясь в креслах в некотором отдалении и явно не участвуя в переговорах, роль секретаря же исполнял Иван Микулич.