Пират - Джин Вулф Страница 13

— Перережьте веревки, я не попытаюсь бежать, клянусь Богом.

— Поклянись честью.

— Хорошо. Клянусь честью.

Он извлек кортик из ножен и показал мне:

— Это мне матушка подарила, когда я вступил во флот его величества.

Я сказал, совершенно искренне, что с виду клинок отличный.

— Так и есть. — Он перерезал кортиком веревки, стягивавшие мои запястья. — Шеффилдская сталь, а рукоять из ивового корня. Ножны серебряные. Мы жили небогато, понимаешь? Папа у меня бакалейщик. Я знаю, моя старая матушка отдала за кортик все свои сбережения до последнего пенни.

Я растирал запястья.

— Как по-твоему, почему она сделала это?

— Она гордилась вами. — Мне было неприятно говорить это, но я сказал.

Капитан Берт кивнул:

— Верно. Она гордилась мной, поскольку я собирался сражаться за родину и короля. Англия и твоя родина тоже, Крис.

Я знал, что это не так, но почел за лучшее промолчать.

— Именно это я и делаю. Тебе доводилось работать за половину от ничего?

Я не понял, что он имеет в виду, но помотал головой.

— А мне доводилось. Гардемарин получает нищенское жалованье. Но ты вступаешь во флот не из-за жалованья, так ведь? А в расчете на денежное вознаграждение за успехи в службе, и если повезет, тебе могут отвалить кучу соверенов. Мой корабль вышел из строя, и меня перевели на половинное жалованье. Это и есть половина от ничего.

— И что вы сделали?

— Сам видишь. — Капитан Берт ухмыльнулся. — Я сделал это.

Он вскочил на ноги.

— Слушай, Крис. Испания ненавидит нас, а мы ненавидим Испанию. Мы не воюем с ними только потому, что еще недостаточно сильны для этого. Они не воюют с нами только потому, что тратят все силы на обуздание дикарей здесь. Мы с моими людьми грабим испанские корабли и города. Как по-твоему, сколько времени нам останется гулять на свободе, если его величество прикажет губернатору Ямайки заковать меня в кандалы?

Я не знал — и так и сказал.

— Год в лучшем случае. Ни днем больше, а возможно, гораздо меньше. Послушай меня, Крис. Еще задолго до Кромвеля Испания попыталась завоевать нас. Испанский король послал крупнейший в истории человечества флот, и мы лишь чудом отбились. Если бы все сложилось чуть иначе, если бы не Дрейк и некоторые другие, нам бы несдобровать.

Я и сейчас словно воочию вижу, как он стоит и пристально смотрит на меня, засунув большие пальцы за широкий ремень с прицепленными к нему двумя пистолетами. Будь он чуть выше ростом, ему пришлось бы пригибаться под бимсами, и он имел вид человека, в своей жизни не раз убивавшего людей, с которыми разговаривал и пил. (Возможно, у меня тоже такой вид, поскольку я поступал точно так же. Я не знаю.)

— Я отбираю у даго золото, которое они похищают у дикарей.

Я кивнул. Не хотел, но кивнул.

— Не знаю, чему тебя учили и веришь ли ты во все это. Но так устроен мир, Крис, и таким он останется всегда. Ей-богу, я могу играть в такие игры не хуже любого даго. Нет, лучше. Я это доказал. — Внезапно он улыбнулся. — Давай выпьем за это. У твоего капитана есть приличная мадера.

Он достал бутылку и налил по стакану нам обоим.

— Ты джентльмен, Крис. Я тоже джентльмен — и королевский офицер, верно? Даже если король во всеуслышание отречется от меня. Мы ведь можем оставаться друзьями и не соглашаясь друг с другом по всем на свете вопросам, правда?

— Да, истинная правда, — сказал я.

— Так выпей же. Хочешь примкнуть к нам? Нет, я вижу, не хочешь. Но возможно, позже ты передумаешь.

Он отпил вина, причмокнул губами и хихикнул.

— Хочешь знать, что происходит в Вестминстере? Посол испашек является к королю и жалуется на меня. Король и все министры принимают серьезный вид и обещают сурово наказать меня, как только меня схватят. Когда посол уходит, они от души смеются и выпивают еще по бокалу.

Он осушил свой стакан.

— Мы продадим груз с этого корабля в Порт-Рояле, и продадим дешево, поскольку до любого другого торгового города пришлось бы долго добираться. Там мои люди потратят свою долю от выручки — если не всю, то почти всю. Значительная часть этих денег в результате осядет в лондонской казне в виде налогов. Таким образом я помогаю Англии и наношу ущерб Испании. Как по-твоему, сколько бессонных ночей провел король, пытаясь придумать верный способ обуздать Брэма Берта?

— Думаю, нисколько, — ответил я.

— Совершенно верно.

Капитан Берт снова сел.

— Как я сказал, мои люди спускают свои деньги в Порт-Рояле. Чаще всего играют, пока не проигрываются подчистую. Я люблю женщин и вино не меньше любого мужчины, Крис, но никогда не играю на деньги, если не уверен в выигрыше. У меня на двух островах зарыто по сундуку с сокровищами, и в один прекрасный день я их вырою, добавлю к ним еще немного золота и вернусь в Англию богатым человеком. Сквайр Берт, а? Я со своими стариками поселюсь в доме с тридцатью комнатами и кучей слуг, и все девушки в Суррее будут вешаться на шею сквайру Берту, человеку, который привез домой целое состояние из Вест-Индии.

Я не знал, что сказать, и потому просто кивнул.

— Я не стану просить тебя присоединиться к нам, Крис. Я уже просил дважды, а я редко прошу хотя бы раз. Но если ты вдруг передумаешь, дай знать. Я немного подержу тебя на своем корабле, чтобы ты познакомился с нашими порядками, а потом мы попробуем раздобыть для тебя твой собственный корабль. У тебя есть гамак в кубрике? И вещевой мешок?

Я сказал, что есть, маленький.

— Отлично. Тащи сюда свои гамак и мешок. Ты мой пленник, а потому должен жить отдельно от команды. Но я не хочу заковывать тебя в цепи, поскольку знаю, что ты передумаешь. Держись рядом со мной, чтобы научиться уму-разуму, ясно? Держись рядом и смотри в оба.

— Есть, сэр, — сказал я.

— Ты будешь откликаться на команду «свистать всех наверх!», но нести вахту не будешь. Держи ушки на макушке, а рот на замке, коли не хочешь стать кормом для рыбы.

* * *

Так и продолжалось какое-то время. Капитан Берт спал на капитанской койке, а я в своем гамаке, подвешенном у противоположной стены каюты, небольшой по сухопутным меркам. Я таскался за ним по пятам, выполнял разные его поручения и пытался учиться уму-разуму. Пару раз я испытывал сильное искушение примкнуть к ним, но удержался.

Вот в чем дело. Одежда была другая, язык был другой, даже оружие и попойки были другие, но капитан Берт хотел сделать из меня бандита. Я мало чего знал о бандитах, да и сейчас знаю не много. Но даже тогда я знал достаточно, чтобы понимать: я не хочу быть бандитом. Мой отец, надо полагать, тоже не хотел этого, потому и отправил меня в монастырь Девы Марии Вифлеемской — во всяком случае, мне так кажется.