Восточный вал - Богдан Сушинский Страница 13

— Я слышу вас, мой фюрер! — без какого либо вдохновения и энтузиазма проворковал своим тихим голоском Беккер.

— Он, видите ли, «слышит фюрера»! — подавшись к Скорцени, на ухо его проворчал бригаденфюрер Хауссер. В это же время почему-то стали обмениваться мнениями и другие участники совещания, поэтому не бормотание «старого солдата» никто особого внимания не обратил.

— Для усиления обороны, — говорил тем временем Беккер, — нам бы следовало бы сформировать еще как минимум один противотанковый и один противовоздушный батальоны СС.

— Обсудите эти вопросы с Гиммлером, — резко прервал фюрер попытку комдива втянуть его в армейские мобилизационные дебри. — На его усмотрение.

— Этот, — повел командир дивизии «Дас рейх» подбородком в сторону Беккера, — ничего противопоставить русским не сможет. Сколько бы батальонов он еще ни сформировал, — все равно не сможет. Я, старый солдат, понимаю только так!

— Не стану возражать, господин генерал.

— И напрасно фюрер снял с этой должности обергруппенфюрера Германа Присса.

— С этим генералом СС я не знаком, — попытался отмахнуться от этих армейских сплетен Скорцени.

— Талантливый генерал, вот что я вам должен доложить, Скорцени.

— Но если фюрер все же счел необходимым отстранить его, то кто может усомниться в мудрости решений фюрера? — попытался прибегнуть обер-диверсант рейха к явной демагогии.

Однако угомониться Хауссер уже не мог.

— Тот, по крайней мере, обладал авторитетом в Берлине и способен был железной рукой наводить порядок, — постепенно взвинчивался он. — Так что в этом вопросе фюрер показался мне недальновидным.

— Не стоит оглашать подобные упреки в адрес фюрера на таком важном собрании высших чинов СС.

— И вообще, что это за приближенная к фюреру дивизия такая, — не прислушивался к его совету Хауссер, — в которой в течение войны сменилось пять или шесть ныне здравствующих командиров?!

— Но, возможно, в этом и заключается высшая командная мудрость: не позволять старым генералам засиживаться в своих штабах, предоставляя при этом возможность проявить себя молодым, только что возведенным в генеральские чины, комдивам?

— А как по мне, то по-настоящему формировал и готовил эту дивизию к боям только один командир — обергруппенфюрер СС Теодор Эйке [13]. И только он один достоен был командовать такой высокородной эсэсовской частью СС.

— Вам, бригаденфюрер, как старому солдату лучше знать, — сдержанно отреагировал на его оценки Скорцени.

10

Пройдясь взглядом по последним страничкам досье, Уинстон Черчилль закрыл папку и, резким движением отодвинув ее от себя, долго массажировал дрожащими пальцами переносицу.

То, что премьер-министр только что прочел в донесениях агентов «Сикрет интеллидженс сервис», способно было потрясти воображение кого угодно, даже такого закоренелого циника, как он. В предоставленных ему генералом от разведки Альбертом О’Коннелом сводках содержались сведения о терроре, развязанном Гитлером против собственного генералитета.

Это была настоящая резня, в ходе которой «под нож» шли не только те, кто действительно имел какое-то отношение к «заговору 20 июля», но и все, кто способен был породить хоть малейшее подозрение в предательстве или кто когда-либо вызывал у фюрера недоверие и раздражение. Хотя бы мимолетное раздражение.

Вновь взглянув на довольно пухлую папку, премьер-министр Великобритании хищно ухмыльнулся. Он явственно представил себе, с каким удовольствием агенты германского отдела военной разведки, а также агенты союзных разведок, которые делятся с Англией своими изысканиями, собирали все эти сведения. С какой мстительной благодатью замирали их сердца при прочтении каждого из этих ненавистных всякому уважающему себя англичанину, американцу или французу имен германских военных. То есть имен тех людей, которые после провала заговора жесточайшим образом казнены или еще только ждут, когда их выведут к виселичным крючьям во дворе тюрьмы Плетцензее; уже застрелены костоправами Скорцени во время подавления путча на Бендлерштрассе или же успели осчастливить самих себя выстрелом чести из личного оружия!

Причем каких имен! Не удержавшись, Черчилль резко налег на стол и, ухватив «Папку заговора» за растопыренный уголок, словно змею за хвост, осторожно потянул к себе. Открыв ее, премьер быстро пролистал подписанную начальником Западноевропейского отдела военной разведки Альбертом О’Коннелом докладную записку: чистописание генерала его уже не интересовало. Тем более что там оказалось слишком много констатации фактов и слишком мало аналитики. Непростительно мало… аналитики — вот что он вынужден будет заметить генералу О’Коннелу, при всем уважении к нему и его службе.

Зато Черчилль вновь остановил свой взгляд на предусмотрительно составленном по материалам донесений агентов разведки «Списке лиц высшего командного состава германских Вооруженных сил, казненных, арестованных или же покончивших жизнь самоубийством в ходе ликвидации последствий покушения на Гитлера, осуществленного 20 июля 1944 года полковником графом Клаусом фон Штауффенбергом».

— Могли бы озаглавить все это проще, баснописцы чертовы! — вслух проворчал автор шеститомной эпопеи «Мальборо». — К чему все это суесловие?!

При первичном знакомстве с папкой, Черчилль лишь бегло прошелся по этому списку, отдавая предпочтение обстоятельным донесениям из Берлина. Оно и понятно, как премьера его прежде всего интересовала общая военнополитическая ситуация в рейхе после подавления заговора. Но теперь он вдруг подпал под магию имен. Тех имен, многие из которых в его собственных глазах и в глазах командования союзных войск олицетворяли военную мощь и стратегический мозг германского рейха. Вот они…

Взять хотя бы главнокомандующего армией резерва вермахта генерал-полковника Фридриха Фромма, долго и нетерпеливо ожидавшего, когда фюрер присвоит ему чин генерал-фельдмаршала. Кстати, не обида ли на Гитлера подтолкнула его к своре заговорщиков?! Именно так, «к своре». Сам познавший «романтические прелести» фронтов, Черчилль с презрением относился к любым заговорщикам, даже если их действия разлагали стан врагов Великобритании.

Иное дело, что никакое презрение не уменьшало интереса к их действиям, как действиям союзников. Сначала подтолкнула к этой своре, а затем все же заставила предать их, поскольку первые расстрелы заговорщиков на Бендлерштрассе происходили под руководством самого Фромма. Что, впрочем, не спасло от ареста и его самого. Даже его поспешная расправа с некоторыми руководителями заговора показалась Скорцени, Мюллеру да и самому рейхсефрейтору слишком уж неоправданной, смахивающей на заметание следов.