Хроника одного полка. 1915 год - Евгений Анташкевич Страница 12

«Сюда! Ради сладкого труда!» – повторял он и, не вдумываясь в слова, смотрел в окно. Второй этаж офицерского собрания, под которым проходила главная улица Бяла-Подляски, казался расположенным высоко-высоко, и только стоящие напротив низкие одно-двухэтажные дома мешали представить ему, что он стоит на самом высоком месте Венца и смотрит на замёрзшую Волгу. А у него за спиной его молодая жена помогает кормилице приладить к груди их первенца-младенца Костика. Розену охота повернуться, но нельзя, не жена же кормит. А Татьяна Игнатьевна бы и рада, да молока не случилось. А Костик орёт благим матом, и никак ему невдомёк, что всего-то надо ухватить губками сосок, и кормилица ему тычет, а он только берёт на горло и морщится.

«Собралися мы сюда… ради сладкого труда… – Розен открыл часы, прошло уже десять минут. – Что же это нет никого? – Он тряхнул головой. – Надо воспользоваться, хотел же письма написать… – И быстрыми шагами пошёл к столу. – Если не успею, то хоть начну!»

* * *

Вяземский вышел от почтового служащего в вокзале Бяла-Подляски и пошёл в буфетную. Было три часа пополудни, всё, что он запланировал на сегодня, сделано, можно было перекусить и идти на квартиру. Можно было идти куда хочешь, но куда тут идти, в этом маленьком польском городишке? За последние дни он устал, и идти оставалось только в одном направлении – на квартиру. У буфетной стойки перекусывали бутербродами несколько прилично одетых пассажиров, только что сошедших с поезда из Барановичей. Вяземский мельком глянул на них и пошёл к свободному столу в углу. Официант поклонился из двери рядом с буфетной стойкой, что он сейчас подойдёт.

За соседним столом сидел капитан-пограничник, перед ним уже было пусто, только стояла ваза с фруктами, и капитан сидел перед рюмкой коньяку и графином.

«Пограничник, странно, что он тут делает? – возникла мысль и улетела. – Всё же придётся создавать учебную команду!» Эта мысль прочно держалась в голове уже которые сутки. Вяземский с командирами других эскадронов принимал пополнение, оно приходило малыми партиями, из маршевых эскадронов полку отчисляли по нескольку человек, даже не десятков, а полк должен был принять почти триста новобранцев. Те, которые приходили, никуда не годились. Они были приличного здоровья, но неграмотные и не прошедшие после призыва никакой подготовки, не только кавалерийской или стрелковой, но даже и строевой. И были все кто откуда: Ярославль, Псков, Новгород Великий, Тверь…

«Надо Розену предложить рокировку…» – подумал Вяземский, и в этот момент официант положил на стол меню, в котором было указано шесть или семь блюд.

– Голубчик, – обратился он к официанту, – сделайте, как вчера.

Официант поклонился и ушёл.

«Что тут выбирать из шести блюд?..» – успел подумать Вяземский и почувствовал, что сидевший за соседним столом капитан-пограничник смотрит на него. Вяземский посмотрел на капитана. Капитан поклонился, встал и подошёл. Вяземский тоже встал.

– Капитан Адельберг, а вы, если не ошибаюсь, Аркадий Петрович Вяземский?

– Аркадий Иванович!

– Прошу извинить, много времени прошло…

Вяземский ещё не узнал, но пригласил капитана сесть, подошёл официант и стал ждать. Капитан поблагодарил, сел и кивнул официанту, тот перенёс коньяк, поставил вторую рюмку и налил. Вяземский смотрел, внешность у пограничника была характерная, и он стал припоминать:

– Давно мы с вами не виделись, года… с девятого… десятого?..

– Девятого, в десятом я из лейб-егерей перевёлся в Заамурский округ пограничной стражи, в Маньчжурию.

– То-то я вижу…

– А в сентябре с началом кампании из Маньчжурии был откомандирован в Ставку. Сейчас направляюсь к Алексей Алексеичу…

– Понятно, – сказал Вяземский, он был рад увидеть знакомого по Петербургу. – А что так? Оставили гвардию?..

– Семейные обстоятельства, уважаемый Аркадий Иванович.

– А сейчас…

– Новое, довольно интересное назначение.

Официант стал расставлять блюда.

– Не дадут поговорить, – глянув на официанта, сказал Вяземский, в этот момент в буфет зашёл запыхавшийся вестовой и тихо передал приказ Розена явиться в собрание. – Ну вот, и поесть не дадут.

Вяземский наскоро, не чувствуя вкуса, съел клёцки, ростбиф, правда – он это отметил – был отменный.

– Если вы не особенно торопитесь, предлагаю пройтись до офицерского собрания, заодно расскажете, что там в высоких штабах. Если ожидаете поезд, в собрании есть телефон.

Адельберг согласился, недолго думая. Ему надо было на любой эшелон или санитарный поезд в сторону Львова.

– А в штабах, как раньше говорили, «нестроение», – ответил он на вопрос Вяземского.

– Что так?

Пока несколько минут шли до собрания, капитан коротко рассказал не столько о штабах, сколько об общем положении на фронтах. Вяземский слушал.

– Расскажете об этом полковнику Розену? – попросил Вяземский и спросил: – А у вас какая задача? Если вам это позволено!

– Задача интересная: с одной стороны, я еду в штаб восьмой армии к Брусилову усилить разведку, но перед этим должен заехать в третью к Радко-Дмитриеву, а с другой… Вы слышали что-нибудь о снайпенге?

– О чём? – не понял Вяземский.

– О снайпенге, снайперах?

– Нет, а что это?

– Союзники передали нам сведения и даже прислали специалиста по сверхметкой стрельбе, – начал Адельберг. – У себя на Западном фронте, во Франции и в Бельгии, они обнаружили новый способ ведения войны…

– Какой?

– Германцы стали использовать винтовки со специальным прицелом для выбивания командного состава, офицеров и любого, в кого они успеют точно прицелиться, а стреляют очень быстро и метко…

Вяземского это заинтересовало, он уже думал о такой стрельбе.

– У них сейчас война уже превратилась из манёвренной в позиционную, когда фронт стабилизируется и передние линии окопов стоят друг против друга, почти не меняя положения…