Любой ценой - Николай Дмитриев Страница 12

Пилот отчаянно заработал рычагами, но аэроплан, все больше и больше окутываясь дымом, продолжал быстро снижаться. Поняв, что вынужденной посадки не избежать, Краузе выглянул через борт и похолодел от страха. Под крылом сплошняком неслись косые пни воинской вырубки, и только далеко впереди виднелась огромная скирда и за ней чистое поле.

Мозг Краузе отчаянно заработал в поисках выхода, а глаза как бы сами собой остановились на узле веревки, охватывавшей гаргрот и державшей подвешенного под фюзеляжем пленника. Какое-то мгновение Краузе еще колебался, но потом снова посмотрел на угрожающе приближающиеся косые пни вырубки и, громко выкрикнувши: — Цум тойфель!… — рванул узел.

Концы сразу скользнули в стороны, и Денис полетел, раскручиваясь из освобождавшей его веревки не хуже пропеллера. На его счастье, второй конец остался закрепленным на самолете, и когда мотор чихнул еще раз, Дениса напоследок рвануло, и он, перелетев через пни, врезался в скирду соломы.

А самолет, освобожденный от груза, всплыл вверх, перелетел через поле и ткнулся носом в придорожную канаву верстах в трех от скирды…

* * *

Тряся ничего не соображающей головой, Денис еле выбрался из соломы и попробовал встать на дрожащие от напряжения и страха ноги. Но то ли в голове у него что-то помутилось, то ли веревка раскрутила его до невозможности, но только все попытки Дениса идти кончались тем, что, сделав один или два шага, он, как ватная кукла, опять валился на землю. В конце концов поняв, что из этого ничего не выйдет, Денис уселся под скирду и, охватив голову руками, от души выругался:

— Ах, суки!… Авиаторы!… Чего удумали, сволочи, живого человека с ероплана кидать! Ужо скажу господину поручику, он им задаст… Напялил, гад, чугун с наличником на башку и думает все можно…

Денис оборвал свои причитания на полуслове и удивленно посмотрел на невесть откуда взявшегося селянина, который, держа коня в поводу, перепуганно таращился на свалившегося с неба человека.

— Ну, чего вылупился?… Солдата не видел?! — рявкнул на него Денис, но селюк мог только невразумительно мычать.

— Я-я-я… Э-э-э…

— Ме-е-е, — передразнил его Денис. — Заблеял… Это чье поле? Твое?

— Ни, — селянин наконец-то обрел дар речи. — Панське…

— Панское, панское… — потерявшему всякую ориентировку Денису показалось, что его занесли куда-то далеко в тыл, и он сердито рявкнул: — Кончай телиться! Усадьба панская где?

— А ось сюды… Стежкою…

— Стежкою! — Денис вырвал у него повод. — Дай сюда! Видишь, идти не могу!

Кое-как вскарабкавшись на лошадь и убедившись, что ехать он все-таки сможет, Денис потянул повод и, сразу повеселев, крикнул обалдевшему от такой наглости селянину:

— Не боись! Коня в штабе возвернут! А у меня приказ!

— Куды це?… Куды? — растерянно забормотал мужик, но Денис, уже не слушая его, нещадно заколотил коня сапогами и заставил-таки селянскую лошадь идти бодрой армейской рысью…

* * *

Пилот Краузе с трудом пришел в себя после удара и долго не мог понять, что с ним. Тем более что рядом с разбитым «бристолем» маячил неизвестно откуда взявшийся конный разъезд, и усатый унтер, пытаясь привести пилота в чувство, изо всех сил тряс Краузе за плечо. Но несмотря на все старания унтера Краузе только таращил глаза и бессмысленно повторял:

— Альзо… Альзо…

Однако потом, цепляясь за поломанные расчалки, пилот кое-как выбрался из кабины, и тут его озарило.

— Бефель!… Бефель!… — закричал он, лихорадочно нащупывая в кармане письмо. — Герр генерал !…

Этого бессвязного вопля было достаточно, чтобы унтер все понял и немедленно приступил к действиям. Без лишних слов он начал подсаживать Краузе в седло, но пилот уже очухался окончательно и, увидав длинную веревку так и проволочившуюся за падающим «бристолем», показал на видневшуюся за краем поля скирду.

— Руссише зольдат!…

Унтеру не надо было повторять дважды. Прозвучала команда: «Ахтунг!» — и кавалерийский разъезд послушно поскакал в указанном направлении.

У развороченной скирды немцев встретил безутешный селянин, до которого наконец дошло, что искать в германском тылу русский штаб — гиблое дело. Справедливо рассудив, что никто другой ему не поможет, селянин кинулся прямо к унтеру.

— Пан!… Пан!… Той злодиюка коня забрал!

— Кто ест злодиюка? — свесился к нему болтавшийся на крупе унтерского коня Краузе. — Руссише зольдат?

— Та який вин солдат!… То ж з неба впало и таке вытворяе… Та ще ж кинь!

— З неба? — Краузе сразу понял, в чем дело. — Ми возвращайт лошадь. Куда он ехать?

— Сюды, пан! Сюды! Стежкою… — замахал руками селянин. — Казала, гадюка, до якогось там штабу йхаты буде…

— Ахтунг! — вытянулся в седле унтер и, оставив у скирды обиженного крестьянина, разъезд карьером полетел в погоню…

А тем временем, мотая все еще не пришедшей в порядок головой и поминутно сползая набок, Денис доскакал до конца полевой тропки и выехал на дорогу. Тут его обогнала мотоциклетка с немецким офицером в прицепе-лодочке, и Денис, удивленно захлопав глазами, придержал коня. Уверенность у солдата сразу исчезла, он попытался понять, что происходит, и намерился было вернуться назад к скирде, но именно в этот момент на тропе появился немецкий разъезд.

Денису не оставалось ничего другого, как сломя голову скакать по дороге навстречу возникавшим один за другим штабным автомобилям, шофера которых, увидев мчавшегося на них русского, сворачивали или на обочину, или прямо в поле. Не зная, куда деваться, Денис повернул обратно и налетел на гнавшихся за ним немцев. Денис заметался, но его в конце концов догнали, сбили с коня и, связав понадежнее, поволокли в штаб…

* * *

В штабе Дениса первым делом тщательно обыскали, потом провели в комнату, где уже было несколько офицеров, и тут Краузе в подробностях доложил начальнику разведки все, что с ними произошло. Дознавшись, что Денис только что сверзился с аэроплана, офицеры сокрушенно закрутили головами не столько от сочувствия к уцелевшему в такой передряге Денису, сколько от сожаления, так как хорошо понимали, что теперь пленник будет пороть несусветную чушь. Но обсудить более подробно ситуацию им не удалось, так как именно в этот момент в комнату вошел сам генерал и, обращаясь к начальнику разведки, спросил.

— Что? Взяли?

— Так, экселенц! — с коротким поклоном оберст передал генералу отобранный у Дениса конверт.

Генерал быстро пробежал глазами записку, к которой с немецкой аккуратностью был уже приколот перевод, отпечатанный на пишущей машинке.

— Ого! — генерал с интересом посмотрел на Дениса. — Когда взяли?

— Ровно в пять утра, экселенц! — от удовольствия начальник разведки щелкнул каблуками, как фанен-юнкер.