Маньчжурские стрелки - Богдан Сушинский Страница 12

Генерал выслушал его спокойно. Он ожидал подобного возражения. У него было свое видение того, что происходило сейчас в далекой Европе, к которой он хотя и стремился (подобно тому, как всякий провинциал стремится хоть день-другой побывать в столице), но которую в то же время недолюбливал.

Здесь, в Сибири, все казалось проще, понятнее, естественнее. Совсем недавно в газете «Голос эмигранта» он писал: «Нам, русским националистам, нужно проникнуться сознанием ответственности момента и не закрывать глаза на тот факт, что у нас нет другого правильного пути, как только честно и открыто идти с передовыми державами «оси» [14]— Японией и Германией».

По части того, что идти надо «честно и открыто», Семенов, конечно, лукавил. У него были свои виды и планы. Точнее всех их сумел очертить Верховный правитель Колчак, назначив атамана «правителем Восточной Российской Окраины». А еще до Колчака такую же «полноту власти» ему обещал Керенский, — как плату за войска, которые он приведет из Забайкалья в помощь Временному правительству. Однако тогда не состоялись ни войско, ни «полнота власти»…

Со временем, уже в двадцать шестом году, кандидат в премьер-министры Японии Танаки тоже обещал ему, что, когда возглавит правительство и с помощью армии сумеет добиться, чтобы вся Восточная Сибирь была отторгнута от России, — во главе буферного государства окажется он, генерал Семенов-сан. Почти такие же обещания Семенов слышит и сейчас, правда, от совсем других людей, но суть-то, суть остается!

Конечно же Семенов давно понял, что все эти обещания ровным счетом ничего не стоят. Настоящим правителем Забайкалья, императором «Страны Даурии», он станет только тогда, когда, собрав здесь все имеющиеся войска и подняв на восстание против большевиков все население монголо-бурятских аймаков, сам установит свою власть над этим огромным краем, сам провозгласит и сам утвердит себя на сибирском престоле силой собственного оружия.

— Все не так просто, полковник, все не так просто… — сказал он Родзаевскому. — Мыслю, что как раз сейчас, когда коммунисты подступают к стенам рейха, а в иных странах Европы уже подспудно утверждается большевизм, который вот-вот может расползтись по всему Старому Свету, союзники Сталина, англичане и американцы, начинают понимать: пора попридержать коней! Потому что, как только они в аллюре ворвутся в Берлин, окажется, что остались один на один с объединенной, некогда союзнической, ордой большевиков. Что им противостоят закаленные в боях и партизанских дымах дивизии не только России, но и Югославии, Болгарии, Румынии, Чехии, Польши, которые к тому времени окажутся полностью обращенными в иудейско-марксистскую веру, то есть полностью обольшевиченными.

— Резонно, резонно, — кивнул Родзаевский. Даже Курбатов, который до сих пор старался не вмешиваться в их диалог, выслушав атамана, что-то там одобрительно проворчал.

— Конечно же западные правители потребуют от своего нового союзника, Гитлера, освободить все территории, которые он занял в Западной Европе. Естественно, они потребуют всяческих других уступок. Однако армию германскую сохранят. Да-да, сохранят. И всю, до последнего солдата, развернут против рус… Против Советов, — исправил свою ошибку главнокомандующий. Говоря о победах германцев, он, из чувства патриотизма, всячески избегал слова «русский».

Произнеся эту речь, Семенов умолк, ожидая более пространной реакции полковника на свои умозаключения.

— М-да-а! — осчастливил его такой реакцией Родзаевский. — Если исходить из того, что немцы действительно проигрывают эту войну, и даже наверняка проиграют ее, то с вами, господин генерал-атаман, трудно не согласиться.

— Со мной трудно не согласиться уже хотя бы потому, что я, возможно, как никто иной из восточных военных и политиков, страстно не желаю их поражения. Пока германцы истощают силы красных, у нашей армии остаются шансы на возвращение, если уж не в Питер, то по крайней мере в Страну Даурию. А что скажет по этому поводу наш сиятельный князь? — хищновато осклабился Семенов, обращаясь к Курбатову.

— По поводу того, о чем вы, господин генерал, сейчас спорите с полковником, вообще ничего не думаю.

— Как так?! — изумился его беспардонности Семенов. — Не может такого быть, князь.

— Просто голова моя занята другими мыслями. Обдумываю, как бы побыстрее дойти до Ла-Манша, поскольку чувствую, что, в конечном итоге, именно туда вы и направите меня, — все еще не потерял чувства юмора Курбатов, ухмыляясь себе в рюмку, которую очень умеренно, с наслаждением, выцеживал.

— А что? Исходя из того, как быстро изменяется ситуация, такой приказ тоже исключать не следует, — рассмеялся Семенов, поняв его намек. — Однако вернемся к рейду «маньчжурских стрелков». В письме, которое, верю в это, будет доставлено вами, ротмистр Курбатов, фюреру, мы заявим о готовности выступить Против большевиков, предложив Гитлеру как следует нажать на Своих союзников-японцев, решивших до конца мировой войны отсидеться на сопках Маньчжурии.

— Что уже почти очевидно, — презрительно улыбнулся Курбатов. — Японцы давно перехитрили самих себя, но так до сих пор и не поняли этого.

— А меня, если хотите, такое положение вещей раздражает, в соболях-алмазах! — подался к нему главнокомандующий. — Меня всегда раздражают политики, которые, стоя на поле кровавой сечи, где гибнут их союзники, пытаются мудрить и хитрить так, чтобы перемудрить и перехитрить самих себя. Что же касается японцев, то они выглядят идиотами перед всем миром: не воспользоваться такой возможностью! Правда, мне не хотелось бы, чтобы они становились хозяевами Дальнего Востока и Даурии. Но если бы они передали власть моему правительству, то со временем тоже превратились бы всего лишь в наших союзников. В надежных союзников, но не более того.

— То есть рано или поздно мы вымели бы их со своих земель, — поддержал его Курбатов. — А пока что все идет к тому, что красные вытеснят их даже из Маньчжурии и Китая, да погонят к Желтому и прочим морям.

— Боюсь, что именно так все и произойдет, — грустновато признал его правоту Родзаевский.

— Поэтому я уже не раз говорил квантунскому командованию, что выступать следует немедленно, — входил в свою привычную роль главнокомандующий. — Японцы должны двинуть свои дивизии и оттянуть часть войск красных на себя. Если же они не решатся на это…