Ярость - Уилбур Смит Страница 11

Шаса откинул капот и подрулил к ангару. У мачты с ветровым конусом стоял «форд»-пикап, а рядом с ямой, из которой шел дым, виднелась одинокая фигура в брюках защитного цвета и рубашке. Человек, подбоченясь, смотрел, как Шаса подъезжает и глушит двигатель. Когда Шаса спрыгнул на землю, человек подошел и протянул руку, но его лицо оставалось серьезным, выражение – сдержанным, что противоречило приветственному жесту.

– Добрый день, господин министр, – сказал Шаса, тоже без улыбки. Рукопожатие было крепким, но коротким. Когда Шаса глубоко заглянул в светлые глаза Манфреда Деларея, его охватило странное ощущение дежавю, будто он в каких-то отчаянных обстоятельствах уже смотрел в эти глаза. Ему пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от этого ощущения.

– Я рад за нас обоих, что вы смогли прилететь. Помочь с багажом? – спросил Манфред Деларей.

– Не беспокойтесь, я справлюсь.

Шаса закрепил «москит» и достал из бомболюка багаж, а Манфред тем временем гасил огонь в яме.

– Прихватили ружье? – заметил Манфред. – Какое у вас?

– «Ремингтон магнум», семимиллиметровка. – Шаса сложил багаж в кузов грузовика и раскрыл пассажирскую дверцу «форда».

– Очень подходит для такой стрельбы, – одобрил Манфред, трогая пикап с места. – На дальнее расстояние на плоской поверхности.

Он развернул грузовик, и несколько минут они ехали в молчании.

– Премьер-министр не смог быть, – сказал наконец Манфред. – Собирался, но прислал вам письмо. Оно подтверждает, что у меня есть полномочия.

– Принимается, – ответил Шаса с бесстрастным лицом.

– Но здесь министр финансов, а наш хозяин – министр сельского хозяйства, это его ферма. Одна из самых крупных в Свободной республике.

– На меня это произвело впечатление.

– Да, – кивнул Манфред. – Наверняка. – Он прямо посмотрел на Шасу. – Не кажется ли вам странным, что мы постоянно противостоим друг другу?

– Мне приходило это в голову, – признался Шаса.

– Не кажется ли вам, что тому должна быть причина… что-то такое, о чем мы не подозреваем? – настаивал Манфред, и Шаса пожал плечами.

– Не думаю – это всего лишь совпадение.

Ответ, казалось, разочаровал Манфреда.

– Ваша мать никогда не говорила обо мне?

Шаса удивился.

– Моя мать? Господи Боже, не думаю. Возможно, упоминала – а почему вы спрашиваете?

Манфред, казалось, не слышал; он смотрел вперед.

– А вот и поместье, – сказал он, решительно закрывая тему.

Грузовик выехал на край неглубокой долины, и прямо под ними открылось поместье. Должно быть, вода здесь залегала неглубоко под поверхностью, потому что растительность была буйная и зеленая. По всей долине были разбросаны стальные башни десятка ветряков. Дом стоял на плантации эвкалиптов, многочисленные пристройки за домом были недавно выбелены и выглядели превосходно. Перед одним из длинных гаражей выстроились в ряд двадцать или больше новеньких тракторов, а на пастбищах виднелись стада овец. Равнина за домом, уходившая почти к горизонту, была целиком распахана; тысячи акров шоколадного суглинка готовы к посеву кукурузы. Это сердце народа африкандеров, здесь националистическая партия всегда пользуется безусловной и неизменной поддержкой, и именно поэтому в период правления националистов границы избирательных округов были изменены, чтобы удалить центры власти от скоплений городского населения, в избирательные участки в сельской местности. Поэтому теперь националисты могли вечно оставаться у власти. Шаса поморщился. Манфред сразу посмотрел на него, но Шаса ничего не стал объяснять. Они подъехали к дому и остановились на переднем дворе.

За длинным кухонным столом желтого дерева сидело больше десятка мужчин, они курили, пили кофе и беседовали. Женщины им прислуживали. Мужчины встали, здороваясь с Шасой, и он обошел стол, пожимая руки и обмениваясь вежливыми, хотя и сдержанными приветствиями.

Шаса всех их знал. Он много раз смотрел им в лицо через зал заседаний парламента, и почти каждый хоть раз да пал жертвой его злого языка, а они в свою очередь нападали на него с едкой критикой, но сейчас они подвинулись, давая Шасе место за столом, и хозяйка налила ему крепкого черного кофе и поставила перед ним блюдо с сухарями и сладкими булочками. Все обращались с ним с теми врожденными вежливостью и радушием, которые составляют неотъемлемые черты африкандеров. Хотя все были одеты в простые охотничьи костюмы и старались казаться простыми неотесанными фермерами, на самом деле это были проницательные и искусные политики, входившие в число самых богатых и влиятельных людей этой земли.

Шаса превосходно говорил на их языке, понимал самые завуалированные намеки и смеялся шуткам, но не был одним из них. Он был rooinek’ом (красношеим), традиционным врагом, и они незаметно сомкнули ряды против него.

Когда Шаса допил кофе, хозяин, министр сельского хозяйства, сказал:

– Покажу вам вашу комнату. Переоденьтесь и распакуйте ружье. Как только станет прохладней, начнем охоту.

В самом начале пятого караван грузовиков-пикапов отправился в путь. Более пожилые и важные охотники ехали в кабинах, остальные стояли в открытых кузовах. Караван выбрался из долины, обогнул возделанные поля и направился к равнинам за грядой невысоких холмов на горизонте.

Наконец они увидели дичь – небольшие стада антилоп-прыгунов далеко на равнине, словно светлую землю присыпали тонко смолотой корицей, но машины продолжали движение и задержались только у подножия каменистых холмов. Передовой грузовик на мгновение остановился, из него выпрыгнули двое охотников и тут же углубились в заросшую донгу.

– Удачи! Стреляйте метко! – напутствовали их остальные, проезжая. Через несколько сотен ярдов процессия снова остановилась и высадила новую пару охотников.

Через полчаса все охотники заняли свои места на неровной линии, вытянутой вдоль подножия холмов. Манфреду Деларею и Шасе досталась груда серых камней, и они присели в ожидании, положив ружья на колени и глядя на равнину, усеянную более темными кустами.

Грузовики, которые вели подростки, сыновья хозяина, удалились по широкой дуге и превратились в точки на светлой полоске горизонта; каждый обозначало страусовое перо пыли, поднятой машиной. Потом грузовики повернули назад к холмам, медленно, не быстрее пешехода, и погнали перед собой рассеянные по равнине стада антилоп.

Шасе и Манфреду почти час предстояло ждать, пока дичь окажется на расстоянии выстрела, и они болтали, с виду бесцельно и небрежно, почти не касаясь политики, но обсуждая хозяина, министра сельского хозяйства, и остальных гостей. Затем Манфред совершенно неожиданно сменил тему разговора и заметил, как мало отличается политика и стремления правящей Националистической партии и оппозиционной Объединенной партии Шасы.

– Если внимательно присмотреться, разница между нами только в методах и степени. Мы оба хотим, чтобы Южная Африка оставалась безопасной для белого человека и европейский цивилизации. Мы оба знаем, что для всех нас апартеид– вопрос жизни и смерти. Без него мы утонем в черном море. После смерти Сматса ваша партия сделала значительные шаги в нашу сторону, а левые и либералы начали уходить от вас.