Рам и Гау. Повесть об обезьянолюдях - Софья Радзиевская Страница 11

Огня не было видно под толстым слоем пепла, но лёгкое веяние тепла говорило: он — тут! Гау это почувствовал. Нерешительно, почти робко, он опустил палицу в середину костра, пошевелил ею. Знакомый золотой глазок выглянул из-под пепла. Тут из-за спины Гау высунулась сухая старческая рука, подбросив на тлеющие уголья охапку тонких веток. Гау довольно забормотал и огляделся: не осталось ли ещё хвороста. Но Мук подобрал все ветки, оставшиеся в пещере с вечера. А огню требовалась пища…

Тем временем остатки медвежатины совершенно отвлекли внимание орды от костра. Нечасто удавалось людям начинать день с хорошего пира. Острые камни Мука пошли по рукам, они резали жирное мясо так же быстро, как челюсти пережёвывали его. Куски медвежатины таяли на глазах.

Но вот Гау крикнул, показав на догорающие ветки и на выход из пещеры. Руки и челюсти на минуту прекратили работу, но никто не двинулся с места. Огонь хочет есть? Понятно. Но нельзя ли сначала насытиться самим?

Однако вспыльчивый вожак не привык ожидать. Дубинка его заходила по волосатым спинам. С воем и визгом, на ходу хватаясь за ушибленные места, люди бросились из пещеры к отмели, куда река принесла кучи топлива-плавника.

На полу пещеры рядом с кусками мяса остались брошенные рубила, изготовленные Муком. Старик не возражал, когда люди выхватывали из его сетки драгоценные камни. Теперь он терпеливо подбирал их. Одно рубило откатилось в сторону. Рам поднял его и нерешительно посмотрел на Мука, но тот, подхватив сетку, уже торопился к выходу.

Вот так удача! Рам на ходу засунул в рот кусок сладковатого мяса и весело скатился вниз по обрыву, сжимая в руке забытый Муком камень. Ему ещё никогда не приходилось прикасаться к оружию взрослых мужчин.

День выдался тёплым. Люди орды уже забыли о побоях и, шумно перекликаясь, набирали охапки хвороста, словно играли в новую игру. Ленивый Вак — сверстник Рама — выбрал ветку полегче и, зевая и потягиваясь, медленно потащил её по обрыву к пещере.

Быстроногая Маа, как и вчера, первая набрала большую охапку сухих прутьев. Удерживая её, она стала губами обрывать спелые ягоды боярышника. Но вдруг испуганно вскрикнула и отшатнулась: страшная, заросшая рыжей шерстью голова выглянула из-за куста. В тот же миг длинные цепкие руки схватили девушку и потащили сквозь колючие ветки.

Воздух задрожал от дикого воя: из-за кустов, обрамлявших отмель, посыпались люди. Чужие! Враги! Размахивая палицами и рубилами, они кинулись на людей орды. Те не были трусами. Хотя оружие осталось в пещере, они руками хватались за палицы врагов, вырывали у них камни и бились отчаянно. Иные в яростной схватке сплетались руками и ногами, клубком катились к реке и даже в воде не разжимали смертельных объятий.

Урр тоже оставил в пещере свой страшный камень. Но он схватил за верхушку небольшое дерево, лежавшее на отмели, и с силой вертел им над головой. Ужасная палица с гуденьем налетала на живые тела, слышались глухие удары, враги падали и больше уже не шевелились.

Чужаки убивали мужчин. Женщин они старались оглушить ударом и оттащить в глубь леса. Гау заметил неприятеля ещё стоя у входа в пещеру. Размахивая палицей, он кинулся вниз наперерез рыжеволосому, тащившему бесчувственную Маа. Но из зарослей выскакивали всё новые враги и задерживали его. Он сражался отчаянно, на дикий их рёв отвечал ещё более страшным рёвом. Но… Маа исчезла.

Один из нападающих, широкоплечий и косматый, схватил поперёк тела молодого Ика и поднял, собираясь ударить о землю. Палица Гау ошеломила врага. Косматый зашатался, выпустил Ика; падая, тот схватил его за ноги и сильно дёрнул. Палица Гау снова пришла в движение. Враг упал. Подхватив его рубило, Ик вскочил на ноги с яростным кличем. И вовремя: ещё один рыжеволосый занёс сзади дубину над головой Гау.

— Гау! — крикнул Ик.

Предводитель понял, огромным прыжком в сторону избежал удара. В то же мгновение рыжеволосый опрокинулся навзничь: Ик швырнул ему в голову рубило, а сам, подхватив падающую из рук врага палицу, снова кинулся в битву. Это было его первое сражение, он держался молодцом. Отчаянно бились все люди орды: никто не ждал и не просил пощады. Однако противников было гораздо больше. Многие из них уже недвижимо лежали на земле, но на смену им спешили другие…

Наконец Гау криком собрал людей на отмели. Все, кто был жив и мог идти, по его знаку двинулись по узкой полоске песка у воды. Урр и Гау прикрывали уходящих. Враги кинулись к ним с криками торжества, но дубинка Урра с гуденьем загородила тропинку. Великан был на голову выше самых высоких врагов, глаза его налились кровью, чёрные косматые волосы, перепачканные грязью, слиплись на труди. Мощное его рычанье слышалось даже сквозь общий вой и рёв.

Урр некоторое время пятился лицом к врагам, потом встал, опустил палицу и умолк, выжидая.

Рыжеволосым это неожиданное молчание великана показалось страшнее его ярости. Они тоже остановились, сбившись в кучу. Самые смелые попробовали кричать и кривляться, подстрекая людей орды вернуться и продолжить сражение. Но как только громадный Урр опять поднял палицу и двинулся на них, они, толкая друг друга, пустились наутёк. Урр постоял, выжидая, повернулся и поспешил за своими.

Люди орды шли медленно. Те, кто ещё мог двигаться, старались не отставать. Оставшихся на месте битвы в живых враги скоро прикончат и будут праздновать победу. Люди знали, чьё мясо послужит для пира: они и сами поступали так же, когда победа в битве с чужаками оставалась за ними.

Солнце ещё не успело высоко подняться над лесом, а люди уже оказались далеко от места побоища. Позади остались пещера, сытная еда и костёр. Позади остались раненые и убитые. Шли молча, настороженно поглядывая на обрыв крутого берега, нависающий над отмелью. Жалоб и стонов не было. Дикие звери страдают и умирают молча. Люди орды в этом на них походили.