Дитя Всех святых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс Страница 10

В самом ее центре несколько солдат жгли большой костер. Пламя ярко освещало странную картину: по всей окружности поляны из земли торчало десятка два кольев. Они были высотой в человеческий рост, и каждый венчала надетая сверху солдатская каска.

Возле костра возвышался неподвижный всадник. Трудно было даже вообразить себе что-то более впечатляющее. Всадник этот восседал на вороном коне – очень крупном, рослом жеребце. Доспехи незнакомца тоже были совершенно черными. На груде висел щит с гербом, черно-красным, разделенным по диагонали, черное над красным. Шлем был необычной формы: широкий и круглый, увенчанный двумя загнутыми рогами; опущенное забрало – решетчатое, из вертикальных прутьев – было позолочено. Рыцарь держал в руке огромную булаву; ее длинная и толстая деревянная рукоять оканчивалась ужасающих размеров стальным цилиндром с острыми шипами.

Полыхай и его люди остановились на краю поляны. Рыцарь хрипло прогремел из-под забрала:

– Р-р-аа, Самаэль!

Могучий черный жеребец немедленно пустился в галоп. Всадник обскакал поляну по кругу, чтобы взять разбег. Затем на бешеной скорости пошел на второй круг, и тут началось что-то невообразимое.

Взметнув булаву, он на всем скаку принялся обрушивать ее на колья с касками, не целясь и не замедляя бег коня. Он взмахивал оружием с невероятной быстротой, мощью и точностью. Так всадник сокрушил все двадцать кольев… и всего за каких-нибудь несколько мгновений. Затем перевел коня на шаг и стал проверять результаты. Он не промахнулся ни разу, поразив каждую цель с неслыханной силой. Те колья, что были вбиты неглубоко, оказались начисто снесены, остальные лишились верхушки.

Полыхай почтительно приблизился к нему.

– Мои поздравления, монсеньор!

Не ответив, рыцарь спешился и снял шлем. Стоявшие вокруг костра солдаты подскочили и принялись хлопотать, освобождая своего господина от доспехов.

У Колине перехватило дыхание. Он еще никогда не видел так близко сира де Сомбренома.

А тот воистину обладал весьма незаурядной внешностью. Лет ему было около тридцати, черты лица – правильные и красивые; белокурые, кудрявые волосы, голубые глаза. Но это приятное, даже миловидное лицо венчало собою тело борца: мощная шея, могучий торс, руки и ноги с выпуклой мускулатурой. Сир де Сомбреном был настоящим геркулесом!

Начальник гарнизона спешился и сделал знак Колине следовать за ним.

– Вот этот юнец, монсеньор. Надеюсь, он вам подойдет.

Адам, сир де Сомбреном, подошел поближе и при свете костра начал рассматривать парнишку. Тому невольно сделалось не по себе. Пристальный взор, изучавший его с головы до ног, был ужасен. В конце концов, сир де Сомбреном кивнул с довольной ухмылкой.

– Хорошо. Очень хорошо! Теперь не будем терять времени. Завтра трудный день…

Вокруг костра стали разбивать лагерь. Одни солдаты жарили мясо, другие принесли местное вино, остальные на скорую руку готовили ночлег…

За ужином Колине пытался оправиться от пережитого волнения. Что скрывать – сир де Сомбреном внушал ему страх. Причем пугали мальчугана даже не столько его облик или сила, с которой тот орудовал своей булавой; ему никак не удавалось забыть пронзительный взгляд сеньора.

Время от времени мальчик исподтишка наблюдал за ним. Поведение господина удивляло Колине не меньше, чем его внешность: он один из присутствующих ничего не ел, лишь выпил немного воды. Как это возможно после таких упражнений? И к тому же в такой день, как сегодня, в праздник Всех святых! Все происходящее с самого начала было чрезвычайно странным. Где они находятся? Что это за лес? Что произойдет завтра и потом? На душе у Колине было неспокойно…

Но страхи оказались слабее голода. Тут подавали мясо, которым Колине мог наесться вволю. Он не ел мяса уже не одну неделю и никогда за всю свою жизнь даже не видел столько снеди! Да еще вино, сомбреномское вино, знаменитое во всей Бургундии, которое производили крестьяне его деревни, не имеющие права выпить хоть каплю собственной продукции! Колине пил с наслаждением, наливая снова и снова. Когда ужин закончился, ему дали одеяло, в которое он завернулся и сразу же заснул…

Проснулся он перед самым рассветом, точнее, был разбужен. Чей-то голос шептал его имя прямо в ухо. Мальчик приподнялся. Над ним склонился один из стражников, совсем юный, едва ли старше, чем он сам.

– Тебе надо бежать, Колине, иначе тебя отвезут в замок и убьют!

Подросток вытаращил черные глаза.

– Так эти слухи… правда?

– Да.

– Но почему?

– Это все сеньор… Он… в общем, ему нравятся мальчишки нашего возраста, а потом он их убивает. На, возьми и беги скорее!..

Молодой стражник протянул ему кинжал. Колине ошеломленно уставился на него.

– Ты что, не веришь?

Не отвечая, Колине стал озираться. Костер еще не совсем погас. В слабом свете тлеющих углей мальчик отчетливо видел, что вокруг них никого нет. Куда все подевались? Что это значит? Наверняка это сон. Нет другого объяснения. Он проснется в своей лачуге, рядом с матерью, братьями и сестрами!

– Верь мне, Колине, иначе ты погиб! Клянусь, я правду говорю!

– Но почему ты хочешь спасти меня?

– Я тоже деревенский, как и ты. Меня насильно сделали стражником. Не хочу больше смотреть, как гибнут мои товарищи. Держи!

Колине внезапно схватил протянутый ему кинжал и отчаянно бросился в лес, как бросаются в воду…

Какое-то время юный стражник оставался один. Затем появился верхом Полыхай со своими людьми и, наконец, сам сир де Сомбреном, снова облаченный в доспехи. Стражник поклонился ему.

– Ваше приказание исполнено, монсеньор.

– Хорошо. Все по местам. Молчать и ждать моего сигнала…

Они исчезли, а Адам, сир де Сомбреном, остался один на поляне, втягивая ноздрями студеный утренний воздух. Он улыбался… Сейчас состоится единственная охота, которая ему по нраву: охота на человека! Это не убийство, а настоящая охота, где у дичи есть шанс уцелеть – ведь ей давали возможность оторваться от преследователей, вручали кинжал… Хотя до сих пор Адам еще ни разу не упускал свою добычу.

Он сошел с коня и снял шлем… Перед охотой ему надо было исполнить кое-какой долг. Занимался День поминовения усопших и, хотя Адам не был ни крещеным, ни даже верующим, для него это тоже был День мертвых. Пришло время сосредоточиться, помянуть своих покойных – свою мать.

Адам опустился на одно колено и закрыл глаза… Он любил ее так, что и высказать нельзя. Маго-Пруссачка, Маго-Язычница, наперсница королевы Изабо Баварской, беззаветно преданная ей Маго, которая из всего французского двора остановила свой выбор на Франсуа де Вивре и родила от него троих детей.

Адам и его сестры росли в нищете, вдали от дворца. Он долго считал, что это отец их бросил, и лишь много лет спустя выяснилось, что все обстояло совсем наоборот. Но даже открывшаяся правда не помешала Адаму ненавидеть отца – так же пламенно, как он обожал мать.