Красная перчатка - Виталий Гладкий Страница 10

Жанне приходилось бывать на пирах, но те не были такими богатыми и пышными, как тот, что устроил отец для любимой дочери. В одном конце длинного церемониального — рыцарского — зала замка Бельвиль, на возвышении, под роскошным балдахином, сидел сеньор Морис, мать и родители Жоффрея. Вдоль стен были установлены столы, за которыми располагалась свита жениха и менее важные гости. Ближайший к возвышению стол по правую руку от хозяина замка считался самым почетным, за ним в гордом одиночестве томились жених и невеста. На галерее, в другом конце зала, едва поместились все музыканты; кроме вассалов дома Монтегю там находились и люди де Шатобирана, в длительном путешествии скрашивающие жизнь своих господ.

На столы накрывали старшие слуги замка. За бархатной ширмой, расшитой серебряными нитями, возле галереи, находились двери, ведущие на кухню, в кладовую, погреб и буфетную. Рядом с ними поставили сервировочные столы. Хозяину замка и невесте с женихом полагалась отдельная тарелка с едой каждому. Остальным угощение ставилось на стол в большой миске, и гости либо ели из общей тарелки, либо перекладывали часть на свои тренчеры [13]. Обычно несколько участников пира пользовались и общим кубком, но на этот раз прижимистая сеньора Летисия наступила на горло своей песне и выставила на стол все фамильное серебро. Всей церемонией управлял дворецкий, ему подчинялся распорядитель обеда — обер-церемониймейстер, взятый на три дня у доброй подруги сеньоры Летисии, вдовой графини Иоланды де Монфор.

Когда гости собрались в зале, только хозяин замка присел за стол. Все остальные отправились мыть руки к чаше для омовений, причем мажордом, резчик и виночерпий шли первыми, через плечо у них были перекинуты полотенца и салфетки.

После этого начался ритуал дегустации. Поклонившись три раза, резчик приблизился к сеньору Морису. Опустившись на колени, он открыл и пододвинул к нему солонку и отрезал по маленькому кусочку от белого хлеба и от тренчера для снятия пробы. Одновременно обер-церемониймейстер и виночерпий поднесли сеньору чашу для омовения рук, перед этим попробовав воду и поцеловав полотенце, которым ему предстояло пользоваться.

К этому времени первая перемена блюд уже находилась на сервировочных столах, ими занимался мажордом, следя за тем, чтобы все яства отведали главный повар и дворецкий из-за опасения отравления.

Сразу по окончании дегустации гости расселись по своим местам, и вперед выступил умелый резчик мяса. Он гордился скоростью и ловкостью своей работы. Дегустировать оставалось только напитки. Проба и подача эля [14]и вина должна была совпасть по времени с подачей первого мясного блюда.

Жанна следила за церемонией во все глаза. Никогда прежде ей не приходилось видеть ничего подобного. Откуда старому дворецкому, дядюшке де Сувре, который еле передвигал ноги, стали известны такие церемониальные тонкости? Раньше Жанна за ним ничего подобного не замечала. Обычно старик садился за стол сразу после того, как хозяин замка занимал свое место и, выпив кубок-другой вина, засыпал, подперев подбородок кулаком. Практически он был членом семьи, потому что служил еще при отце Мориса де Бельвиля. А сегодня дядюшка де Сувре слово помолодел на добрых два десятка лет. Он везде успевал и даже раздавал зуботычины нерадивым слугам, разбалованным неспешной и простой провинциальной жизнью, которая царила в замке Бельвиль.

Когда накрыли столы для третьей перемены, пышная процессия слуг в ярких нарядах внесла в зал десять больших серебряных блюд с запеченными и красиво украшенными лебедями. Одно такое блюдо поставили перед новобрачными, и Жанна долго не решалась притронуться к мясу — вместо резчика разделить лебедя на порции должен был жених.

— Не желаете ли, сеньора, отведать? — тихо спросил Жоффрей, указывая глазами на блюдо.

— Да… — после некоторого колебания ответила Жанна.

До этого они почти не разговаривали: Жанна стеснялась, а виконт не знал, о чем можно говорить с такой малявкой. Он злился на родителей, которые устроили этот брак, но ничего поделать не мог — дом Монтегю был весьма уважаемым в Бретани, хотя и не принадлежал к высокородной знати.

Жоффрей быстро и аккуратно отрезал несколько кусков от лебедя, что предполагало известную сноровку в таких делах (похоже, он был заядлым охотником), и положил на тарелку перед невестой. Жанна благодарно кивнула и, отбросив чинность, жадно вгрызлась в аппетитный кусок, даже не посолив его. Она сильно проголодалась, поэтому боялась, что забыла тонкости застольного этикета. Жених одобрительно хмыкнул и последовал ее примеру.

Тем временем вино сделало свое дело, и пир стал шумным и веселым. Утратившие чопорность сеньоры, бароны, виконты и мессиры [15]жаждали развлечений, и они их получили. Ради дочери Морис де Бельвиль расстарался и пригласил самых известных во всей Бретани комедиантов во главе с жонглером по имени Тибо. За короткое время он сумел из музыкантов дома Монтегю и тех, кто прибыл вместе с Шатобрианами, составить неплохой оркестр, и песни о любви наполнили старинный зал, подняв настроение гостей и хозяина замка.

Сам мэтр Тибо играл на виоле; его смычок так и порхал над струнами. Ему подыгрывали два актера — один на жиге, второй на рюбере. Двухструнный смычковый жиг не требовал большого мастерства; он вел «высокую» партию. А однострунный рюбер был предназначен для басовой партии.

Жанна сидела и дивилась: как это отец умудрился сохранить в тайне приготовления к свадебному пиру? Теперь ей стала понятна причина большой охоты, которую устроил сеньор Морис ни с того ни с сего и которая закончилась два дня назад; в охоте принимала участие и Жанна, притом самое деятельное. Охота длилась больше недели в отдаленных лесах, и, похоже, все это время мэтр Тибо упражнялся с музыкантами замка Бельвиль, а портной шил свадебное платье.

Теперь вся пойманная дичь присутствовала на пиршественных столах, гости ели да нахваливали — повар в замке и впрямь был великим мастером своего дела. Только блюд из птиц насчитывалось около двух десятков! А еще была оленина в разных видах, кабаньи окорока, рыбные блюда… Различные виды сыра и сырные пироги чизкейки (дань английской моде, издревле присутствующей в Бретани) подавали, как и оленину, только самым знатным и уважаемым гостям. Лимоны и севильские апельсины, очень дорогие привозные изюм, инжир, финики и чернослив…