Кладоискатель и доспехи нацистов - Юрий Гаврюченков Страница 10

Первым твердым предметом оказалась берцовая кость. Мы вместе долго откапывали ее, не веря, что бывают человеческие кости такой длины. Поставленная вертикально, она была по пояс Боре. Былины говорили правду. Хотя ильменьские славяне преимущественно были низкорослы, среди них встречались подлинные гиганты.

* * *

К вечеру следующего дня мы закончили извлекать из земли останки богатыря и сопутствующие захоронению предметы. Долго гадать, что послужило причиной смерти великана, не пришлось. Вскоре я с волнением держал в руках огромный череп, удивляясь, какой силы должен был быть удар, чтобы проломить титанической толщины затылочную кость. Били чем-то большим и круглым, наверное булавой, подкравшись сзади. Археологи любят выдумывать на досуге романтические истории о происхождении своих находок. Кто и при каких обстоятельствах замочил чудо-богатыря и каково было его имя, осталось для меня тайной. Впрочем, это и не важно. Мы нашли Доспехи.

С виду они были ничем не примечательны: наборные, из стальных пластин и вполне нормального размера. Если только не принимать во внимание тот факт, что они пролежали в земле четыре с половиной века. Более всего они напоминали новодел для клуба реконструкторов-медиевистов.

Доспехи Чистоты находились в изголовье погребения и были единственной целой вещью, обнаруженной в кургане. Они остались абсолютно не тронуты коррозией. Даже кожаные ремешки сохранились. В какой-то мере Доспехи являлись воплощением неземной чистоты. Отмытая в Мете полированная сталь засияла в лучах вечернего солнца. Время было не властно над изделием мастеров Туле, и от этого верилось в его священные свойства.

Прочие находки ржа съела почти полностью.

С личными вещами у витязя было негусто. Из амуниции на усопшем присутствовали остатки великанских лат в виде хрупких, почти кружевных, нагрудных пластин, дюжины поясных бляшек и распавшегося на бесформенные куски громадного шелома. По правую руку помещалось нечто гнилое и ржавое, напоминающее окованную железом дубину, видимо излюбленное оружие богатыря. Остальное превратилось в рыжую пыль.

К моему величайшему сожалению, ни серебра, ни злата в могилу положено не было. Видать, решил не баловать князь пышными проводами в загробный мир своего чудо-богатыря, наверняка, как и все от природы наделенные силушкой немереной, самодура и буяна. Которому проломил жбан в пьяной драке такой же дружинник-отморозок. Насчет драки я почти не сомневался, все-таки шелом откапывал лично и мог убедиться, что надевали его на уже пробитую голову. Шелом было особенно жаль, такой уник мог стать настоящим украшением моей домашней коллекции, но, увы, он буквально рассыпался под пальцами.

Огорчение от безвозвратной утраты останков богатыря с лихвою компенсировалось находкой куда более важного артефакта — Доспехов Чистоты. Мы торжествовали. Легендарный амулет Третьего рейха, созданный на прародине древних германцев, острове Туле, существование которого долгое время ставилось под сомнение, был в наших руках.

По этому поводу устроили пиршество. Развели высоченный «пионерский» костер до небес и побросали в него разный хлам, скопившийся на стойбище. Все равно утром уезжать. Из продуктов отложили только позавтракать, остальное съели или сожгли в виде искупительной жертвы языческим божествам. Мосталыги гиганта уложили обратно в яму и закидали могильник землей. Затем справили по нему повторную тризну. Покойник должен был остаться на нас не в обиде — не каждому воину выпадает счастье быть чествованным по смерти дважды, да еще почти полтысячелетия спустя!

Отметили, надо сказать, от души. Пили как в последний раз. Плясали, прыгали вокруг костра. Боря спел «Хорст Вессель», оказывается, знал полный текст. Я с выпивкой старался не пыжить, все-таки за руль завтра, а компаньоны высосали до последней капли — водку лить в огонь было жалко.

Сегодня Бахус был в фаворе. Сварожич создал на площадке «черных археологов» свой маленький ад. Костер полыхал так, что на росших поблизости деревьях листва заворачивалась в трубочку. Взлетали над кронами оранжевые трассирующие искры. Думаю, усопший был нами доволен.

В конце пиршества мне пришлось затаскивать едва теплого Эрика в палатку. Боря на автопилоте добрел до спальника сам.

Я же был почти не датый. Настолько, что дождался, пока догорит огонь, и нашел силы предпринять пару челночных рейсов к Луже с чайником и резиновым ведром. Залив смердящей тиной угли, присоединился к коллегам. Перед дальней дорогой следовало слегонца вздремнуть.

Разбудил меня крик. Сон сразу как рукой сняло. Крик был жуткий, леденящий кровь. От него сразу заворочались Боря с Эриком. Неподалеку происходила лесная трагедия. Душераздирающий крик не прекращался.

— Йиий-йа-йа-йа-йа-йа!!! — тонкий пронзительный лай. Так могла вопить только смертельно раненная лисица.

Сна уже не было ни в одном глазу. Вдобавок снаружи начинало светать. Проклятая лиса не умолкала, и я решил ее поискать. Все равно с отдыхом был в расчете.

Я нашарил Борино ружье, откинул стволы и пощупал казенник. Заряжено. Бормоча невразумительные ругательства, я раздернул входной клапан и выбрался из палатки. Сейчас найду эту чертовку и заткну ей глотку! За спиной послышался чей-то заливистый храп.

Выяснилось, что на улице рассвет вступил в полную силу. Над травою выше пояса висел туман. В темно-синем небе вырисовывались рога бывшего кургана.

Я поозирался. Лиса прекратила орать, но я уже твердо настроился произвести расследование. Крик доносился вроде бы со стороны раскопа. Ну, где у нас лисьи норы?

Мне казалось, что я знаю все звериные нычки, но когда понадобилось, они словно растворились. Вознося хулу на все лисье племя, я битый час лазил по холмам, пошатываясь на нетвердых ногах. Уже сошел туман и заря запылала на востоке, а я как неприкаянный бродил кругами, кидаясь к любой подозрительной тени.

Наконец я нашел нору. Причем ту, какую нужно. Выброшенный из недр невысокой холмистой гряды песок был забрызган кровью. Потирая опухшее лицо, я принялся дотошно изучать следы.

Через минуту я был не рад, что вписался в эту авантюру. «Тоже мне, охотничек нашелся!» Есть такая штука, как спасительное неведение. Меньше знаешь — крепче спишь. Что мне стоило потерпеть в палатке совсем немного, а потом попытаться заснуть? Или начать укладывать вещи — ведь скоро уезжать. И уехал бы со спокойной душой. Так нет!

Следы были не только лисьи. И вообще не звериные. Песок у норы был по-особому примят. Сохранились свежие отпечатки чего-то толстого и длинного. Ползущего… На песке осталась слизь.

За недостатком времени трава не успела распрямиться, и алые капли сопровождали этот след. Далеко идти не пришлось. След привел к Луже. Кто-то выбрался оттуда, подкараулил и схватил лису. Затем утащил в свое затопленное подземное царство. И, умирая, лиса кричала, пока не исчезла в пучине.

Я попятился прочь от Лужи, наставив стволы на ее угрюмое жерло. А когда она скрылась за деревьями, развернулся и побежал в лагерь. Жуткие домыслы метались в моей несчастной башке: что, если, пока я шнырял по округе, прожорливый пещерный хищник, закусив лисой, вознамерился поживиться чем-то посущественнее и набил утробу моими компаньонами!