Тарзан неукротимый - Эдгар Берроуз Страница 10

Нума предпринимал отчаянные попытки добраться до своего обидчика, дважды он подпрыгивал так высоко, что цеплялся за нижние ветки, но оба раза срывался и тяжело падал вниз. Рычание его было страшно, но Тарзан, чувствуя себя в безопасности, лишь подсмеивался над ним, понимая, что лев понапрасну тратит силы, и без того подорванные голодовкой.

Наконец, человек-обезьяна встал, отвязал веревку, сложил ее аккуратно в кольцо в левой руке, в правую взял петлю и плотно прижался к стволу дерева. Он принялся дразнить Нуму, осыпая его бранью, а когда доведенный до бешенства лев встал на задние лапы, чтобы передними достать обидчика, Тарзан ловко набросил петлю ему на шею.

Быстрым движением человек-обезьяна натянул веревку, и Нума остался стоять на задних лапах, беспомощно перебирая передними. Медленно передвигаясь, Тарзан повернул Нуму так, чтобы он не смог достать ствол дерева и укрепил веревку, оставив льва в подвешенном состоянии. Затем человек-обезьяна сбросил вниз все пять мешков из свиной кожи и спрыгнул сам. Нума с остервенением рвал травяную веревку своими могучими лапами. В любую минуту он мог оборвать ее, поэтому Тарзану приходилось торопиться.

Сначала он набросил большой мешок на голову льва и затянул ремень вокруг шеи. Затем, изрядно попотев и едва увернувшись от острых как бритва когтей Нумы, связал ему все четыре лапы. К этому моменту попытки льва вырваться на волю почти прекратились – он задыхался. Подобный исход не входил в планы Тарзана, поэтому он вновь взобрался на дерево, отвязал веревку и опустил льва на землю. Спрыгнув вниз, Тарзан ослабил петлю на шее зверя и острым ножом вырезал в мешке два отверстия, чтобы тот мог видеть и дышать.

Наконец, наступила очередь оставшихся мешков. Тарзан надел по мешку на каждую лапу льва и хорошенько закрепил их кожаными ремнями.

Лев не подавал признаков жизни, только бока его ходили ходуном от учащенного дыхания. Отдышавшись, Нума грозным рычанием выразил свой протест и ярость. Он рванулся в титаническом усилии, но так как степень выносливости льва не пропорциональна его размерам и силе, то скоро он устал и безвольно растянулся под деревом. Без особого труда Тарзан закрепил на шее хищника кожаный ошейник и привязал конец поводка к дереву. Затем быстрым движением разрезал веревки, стягивающие лапы Нумы, и отпрянул в сторону. Лев вскочил, на какой-то миг замер, потом принялся трясти лапами, чтобы сбросить странные опорки, надетые на него человеком-обезьяной. Тарзан стоял с копьем наготове, наблюдая за усилиями Нумы. Удержатся ли мешки? Или же весь его труд окажется напрасным?

Нума буйствовал, он катался по земле, рычал, кусался и царапался, однако вскоре веревка, привязанная к дереву, заставила его утихомириться. Тарзан подошел и легонько постучал древком копья по его голове. Нума повернулся, встал на дыбы и замахнулся правой лапой на человека-обезьяну, но тут же был отброшен в сторону могучим ударом. Он вскочил и вновь бросился в атаку, но вновь оказался поверженным. После четвертой безуспешной попытки царь зверей понял, что встретил своего хозяина. Он опустил голову и поджал хвост, а когда Тарзан подошел, попятился назад, продолжая, тем не менее, рычать. Оставив Нуму около дерева на привязи, Тарзан вошел в туннель и разобрал завал из камней. После этого он вернулся к дереву. Нума зарычал, но человек-обезьяна ударом руки отбросил его в сторону, отвязал веревку и после получаса упорной борьбы загнал зверя в туннель. Нума отказывался идти, но, получив несколько уколов острием копья, вынужден был двинуться вперед. Однако, когда лев высунул голову наружу, он почувствовал долгожданную свободу и изо всех сил рванулся на волю.

Тарзан, находившийся в этот момент в туннеле, не ожидал такого поворота и был захвачен врасплох. Несколько сот ярдов лев тащил за собой Тарзана по каменистой почве, прежде чем тому удалось остановить взбесившееся животное. В ярости вскочил Тарзан на ноги, горя желанием тут же наказать Нуму, но его холодный рассудок, всегда бравший верх над эмоциями и инстинктами, заставил отбросить эту мысль. Подгоняя льва острием копья, человек-обезьяна заставил его двигаться вперед в нужном направлении. Так начался этот странный поход, который остался в ненаписанной истории джунглей. Итоги прошедшего дня были удивительными: от открытого бунта вначале, через стадии упорного сопротивления и неохотного повиновения лев пришел к полному окончательному послушанию. Он устал, хотел пить и есть, но Тарзан не желая рисковать, не снимал мешка с его головы, хотя и вырезал в нем отверстие, чтобы Нума мог утолить жажду. Вечером Тарзан привязал льва к дереву, прихватил еду для себя и расположился среди ветвей над своим пленником, чтобы поспать несколько часов.

Ранним утром следующего дня они продолжили свой путь. Он проходил по предгорьям Килиманджаро в восточном направлении. Животные джунглей, встречавшиеся им по дороге, завидев их, пускались в паническое бегство. Одного запаха следа Нумы было достаточно, чтобы вызвать в зверях желание исчезнуть, когда же они видели странное существо, обладающее запахом Нумы, но не похожее ни на одно из известных им животных, к тому же сопровождаемое гигантом Тармангани, даже самые мужественные из них не выдерживали.

Львица Сабор, почуяв на расстоянии запах своего вожака, смешанный с запахом Тармангани и запахом Хорты-кабана, пустилась рысью через лес, чтобы выяснить причину столь странного явления. И Тарзан, и Нума чувствовали ее приближение. Она бежала, тревожно и жалобно скуля, так как необычное сочетание запахов вызывало в ней любопытство и страх.

Тарзан приготовил копье, зная, что ему, возможно, придется отстаивать свою добычу, Нума остановился и повернул свою несуразную голову по направлении к приближающейся самке. Он издал утробное рычание, больше похожее на мурлыканье. Тарзан собрался было кольнуть его копьем, но тут появилась Сабор в сопровождении четырех рослых львов.

Тарзан замер. Он не знал, как поведут себя львы по отношению к Нуме, но в любом случае не собирался оставлять своего питомца без защиты.

Львица была молода и грациозна, а львы могучи и красивы. Особенно выделялся один с роскошной черной гривой. Львица остановилась футах в ста от Тарзана, а львы подошли чуть ближе. Тарзан не мог даже предположить, как они поведут себя, а Нума, стоя рядом, молча наблюдал за ними. Львица тихо заурчала, и в ту же секунду Нума издал низкий рык и рванулся в сторону красавца с черной гривой, таща Тарзана за собой. Противник, увидев приближающееся чудовище с несуразной головой, тихо взвизгнул и бросился наутек. За ним помчались и львица Сабор, и остальные кавалеры. Нума хотел продолжить погоню, но Тарзану удалось с трудом удержать его. С помощью копья он вновь погнал льва в нужном направлении, но прошел час, прежде чем животное успокоилось. Лев, в сущности, проголодался, и этим объяснялось его дурное настроение, к Тарзану же он, потрясенный эффективными методами дрессировки, проникся глубоким уважением и шагал рядом, словно огромный сенбернар.

Уже стемнело, когда Тарзан со львом приблизились к правому флангу британских войск. Привязав Нуму к дереву, Тарзан пошел дальше один.

Миновав посты и сторожевые караулы, он незамеченным пробрался к штабу полковника Кемпбелла и явился перед изумленными офицерами, как дух, материализовавшийся из воздуха. Офицеры, наслушавшиеся за последние сутки немало легенд о приключениях Тарзана, горячо приветствовали его, а полковник при этом задумчиво почесал затылок.