Прощай, Ариана Ваэджа! - Стелла Странник Страница 10

Прокручивая разговор с Кондратьевым, Арбенин отметил, что он, в общем-то, и не был столь тяжелым. Напротив — оказался довольно лаконичным, а главное — завершенным, так что нет никакого смысла сожалеть о принятом решении. Это раньше казалось, что встреча накалит отношения между ними, вскроет старый нарыв — на самом деле выяснилось, что есть «разменная монета», пусть, конечно, такая дорогая Арбенину, но все же… Да, лучше уж ею заплатить, но оставить не запачканной свою репутацию. О Боже! Николай Петрович опять вспомнил о своем сне, когда именно это и случилось: красное вино, похожее на кровь, так неосторожно пролили ему на белые брюки. Однако… это ведь был просто сон…

Продолжая рассуждать, зашел в университетский минералогический кабинет. Здесь хранилась коллекция горных пород, и особое место в ней занимали около трехсот образцов, когда-то переданных Александром Постельсом, членом-корреспондентом Императорского Санкт-Петербургского университета. Ему Арбенин завидовал, правда, белой завистью, ведь ученый собрал минералы во время кругосветного путешествия. Представится ли возможность и у него, специалиста по физической географии, совершить подобную экспедицию и привезти такой же ценный материал? Понятно, что прошло время, и люди помнят только имя Постельса, а ведь он путешествовал далеко не один, значит, имена его помощников не отпечатались в истории. Вот и у Арбенина так же получится — не его, а Кондратьева, который и возглавит экспедицию, будут помнить потомки.

Николай Петрович скептически усмехнулся, чуть сожалея о том, что придется отказаться от должности руководителя экспедиции. Но тут же вспомнил милое личико Веры и понял, что эта девушка ему гораздо дороже карьеры. И как же это юное создание будет относиться к бывшему преподавателю, да еще и с неприглядной характеристикой? Если, конечно, он окажется в таком положении…

Рассматривая в который раз экспонаты минералогического кабинета, Николай Петрович сегодня остановил взгляд на тех, что выбивались из рамок обычных. Вот, например, амазонит, украшения из которого, как считается, любили носить амазонки. Может, оттого и повелось, что люди причислили камень к числу целебных, обладающих мистической силой — вроде бы он укрепляет семейные узы, да и вообще — любовь? А каким теплом светится! Нежно-зеленым, а порой — голубым! И почему его первые в Российской империи месторождения обнаружили именно на Урале, а, скажем, не в Подмосковье или в Забайкалье? И что есть общего между Уралом и такими странами, как Индия, США, Бразилия или — Африка, где тоже существуют месторождения этого минерала?

А вот этот — азурит, переливающийся, как лазурь! Говорят, его использовали жрецы в Древней Греции для развития «третьего глаза», чтобы подняться до уровня высших сил. Опять же, а вдруг и на Урале языческие священнослужители тоже прибегали к магической силе азурита? Скажем, совершали обряды, надев бусы из этого минерала!

Да, камни многое могут рассказать! Например, раскрыть тайну возраста горных пород, ответить на вопрос, когда в этих местах появились первые поселения людей…

Арбенин, не замечая того, готовился к экспедиции на Урал. Если решался занять вечер чтением книг, то под руку попадала именно об Урале. Если, как сейчас, рассматривал коллекцию минералов, то именно тех, которые найдены в этом регионе. Он, как ястреб над добычей, кружил вокруг этой темы, пытаясь получить как можно больше информации о местах, куда все же собирался пойти, пусть даже и не руководителем.

Заседание Русского антропологического общества прошло так же стремительно и без эксцессов, как и встреча Арбенина с Кондратьевым в ресторане. Когда профессор геологии Иностранцев предложил Николаю Петровичу возглавить экспедицию, тот в очень мягкой форме отказался, сославшись на появившиеся семейные проблемы (он предполагал свадьбу с Верой, хоть и не афишировал будущее событие), которые не позволят ему в полном объеме реализовать свой потенциал. Но вот господин Кондратьев, который только что вернулся из Германии, прекрасно справится с этой нагрузкой. Тем более что он не только прошел научную практику, но и ознакомился с коллекциями крупнейших европейских музеев, а также посетил важнейшие центры античной цивилизации Средиземноморья. Ну, а он, Арбенин, ему поможет.

На том и порешили.

* * *

До начала экспедиции оставалось чуть больше месяца, когда произошло еще одно очень важное событие, и опять не в пользу Арбенина. Впрочем, об этом стоит рассказать более подробно.

Вера Арзамасцева совершенно спокойно восприняла сообщение об отсрочке помолвки с Николаем. Ей даже самой показалось странным, что не кольнуло сердце, не перехватило дыхание и не выступили слезы. Как любая выпускница института благородных девиц, она никогда не афишировала свои эмоции. Однако… Могут же проявиться у женщины маленькие слабости, когда захочется, оставшись одной, «пустить слезу», или же «поплакать в жилетку» близкой подруги… А здесь…

С другой стороны, Вера понимала, что пауза перед помолвкой нужна обоим. Николаю — для того, чтобы не стремительно получить статус мужа, а перейти к нему постепенно, осознанно приняв жизненно важное, обдуманное решение. А ей, чтобы отнестись к такому значимому шагу тоже со всей ответственностью, не бросаясь с головой «в омут страстей». Подумав об «омуте», Вера даже смутилась немного: а возникал ли он когда-нибудь между ними, затягивал ли их в свой сладостно-тягостный плен? Скорее всего, их отношения оставались самыми ровными, хотя и достаточно теплыми…

Такие мысли возникали в тот злополучный вечер у Веры Арзамасцевой в связи с ее приглашением на раут в дом старого приятеля Лизы Карамод, того самого Павла, с которым состоялось мимолетное знакомство в «Пассаже». Этот «немецкий франт» выгодно отличался от других кавалеров не столько европейским платьем, хотя и им тоже, сколько своими манерами — держаться раскованно, чуть высокомерно, но в то же время с мерой дружелюбности и повышенного внимания к своему собеседнику.

А вот и он!

— Прошу любить и жаловать!

Его фраза, сопровождавшая дружеский поцелуй Лизиной руки, несколько выбивалась из представления Веры о гостеприимстве. Ей показалось, что произнесена она была особенно страстно, с сильным акцентом на глаголе «любить». Впрочем, и там, в «Пассаже», он проявил себя как довольно энергичный, если не сказать — горячий молодой человек. Ну, правда, и не такой уж молодой, но ведь — не старше ее Николая…

«Да что же это, — пресекла свои размышления Вера, — уж не ревную ли я?»

— Как доехали? — продолжал Павел. — Говорят, сегодня на Троицком (от автора: имеется в виду Троицкий мост) произошла авария… Жаль молодоженов…

— А что? Они погибли? — широко распахнула длинные ресницы, так что стали видны округлившиеся зеленые глаза, Лиза.

— Не волнуйся, Лизанька, они живы… Отделались царапинами… Вот только платье невесты оказалось запачканным, потому и пришлось отложить бракосочетание.