С Путиным или без? Что ждет Россию через десять лет - Эдвард Лукас Страница 9

Другие адвокаты, ведущие аналогичные громкие дела, говорят, что они подвергаются преследованиям, подобно тому, как в советские времена — защитники диссидентов. Генеральная прокуратура просила Адвокатскую коллегию Москвы лишить адвокатского статуса Карину Москаленко, защитницу Ходорковского, которая выиграла 27 дел в Европейском суде по правам человека.

Запугивание адвокатов, готовых и способных защищать дела в международном суде, — это угрожающая тенденция. В настоящее время россияне имеют гораздо больше шансов добиться правосудия не в собственных судах, а за границей; больше всего исков в Страсбург поступает из России. Неудивительно, что Россия отказалась от предложений, которые поддержали практически все страны, упростить процедуру рассмотрения дел в Страсбургском суде и облегчить гражданам подачу исков.

* * *

Личная популярность Путина является, несомненно, наиболее важной чертой российской политики. Высокая с самого начала, она с тех пор такой и осталась. Ни один российский политический деятель не наслаждался такой большой общественной поддержкой столь долго. На фоне печальных демографических стандартов страны (средняя продолжительность жизни мужского населения составляет 59 лет) президент, которому в октябре 2007 г. исполнилось 55 лет, находится в прекрасной форме и всегда готов продемонстрировать свой подтянутый обнаженный торс на фотографиях с уикендов, покрасоваться в военной форме или в мужественном спортивном, к примеру, лыжном костюме. В отличие от большинства российских мужчин, он ведет умеренный образ жизни и очень любит свою жену. В 2002 г. у одной российской девичьей поп-группы «Поющие вместе» был хит с весьма характерным текстом:

И я хочу теперь такого, как Путин.

Такого, как Путин, полного сил,

Такого, как Путин, чтобы не пил,

Такого, как Путин, чтоб не обижал,

Такого, как Путин, чтоб не убежал.

Культ его личности распространяется, но он при этом едва уловим и как бы не поощряется официально. Путин выдает себя за демократа, сравнивая себя, как будто без доли иронии, с Махатмой Ганди. Путин, пожалуй, похож на индийского лидера, но лишь умением наслаждаться своей популярностью с показной скромностью. На этом сходство заканчивается. С момента обретения независимости индийская политическая система не только внешне отказалась от вековых устоев, последовав, к примеру, принципу беспристрастного подсчета голосов в свободных состязательных выборах, но и провела глубокие преобразования институтов и норм, которые делают страну правовой, а ее правительство — ответственным. Попытки России создать нечто подобное, напротив, превратились в пародию на демократию. Система не является напрямую диктаторской. Оппозиционные партии имеют право на существование, но лишь на периферии политической системы. Они не могут выступать открыто. Они не имеют значительного доступа к СМИ. В свободной правовой стране исполнительная власть контролируется и регулируется со всех сторон: избранными представителями, СМИ, общественными организациями и судебной властью. Но в России все это — практически все, что может ограничивать власть Кремля — сломлено или же поглощено им. В таком же положении главные свободы — свобода слова и собраний. Они гарантированы российской конституцией и процветали в 90-х, но при Путине зачахли.

Самым мощным оружием кремлевского арсенала является обвинение в «экстремизме». Как пародия на страны, где царит закон, Россия планомерно расширяет юридические основания для государственного насилия. Что входит в понятие «экстремизма»? Под этим понятием в данном случае подразумевается «осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма»; кроме того, создание и распространение «экстремистских» материалов также являются уголовными преступлениями. Так же характеризуется «публичная клевета в отношении лица, занимающего государственную должность Российской Федерации», «воспрепятствование законной деятельности органов государственной власти» и «унижение национального достоинства». Это полезный инструмент для того, чтобы заставить молчать и отдельных лиц, и СМИ, которые освещают их действия. После двукратного нарушения закона об экстремизме «преступное» СМИ лишается лицензии. Новая версия закона от 2007 г. расставила еще более широкие сети «нарушителям», включив пункт о преступлениях, совершенных по мотивам «идеологической, политической и социальной ненависти». Если какая-либо организация названа в соответствии с данным законом «экстремистской», СМИ не имеют права даже упоминать ее без указания на то, что она запрещена судом. А тем, кто подозревается в экстремизме, запрещено баллотироваться на выборах любого уровня.

* * *

Просторы, открывающиеся перед властями, желающими запугать критиков Кремля, огромны. Несмотря на то, что радиостанция «Эхо Москвы» принадлежит «Газпрому», она сохранила свой дерзкий журналистский тон. Ее главный редактор, Алексей Венедиктов, грозит уволить любого сотрудника, если заметит, что тот ограничивает себя самоцензурой. На «Эхе» передаются интервью с такими непопулярными в России фигурами, как Томас Хендрик Ильвес, президент Эстонии и выходец из США, а также лидер оппозиции Каспаров. Это убежище для журналистов с независимыми взглядами, таких как Евгения Альбац, Юлия Латынина, которые едва ли получили бы эфирное время в других СМИ. Но вот за два месяца в 2007 г. «Эхо Москвы» получило 15 писем из прокуратуры и других органов власти со ссылками на закон об экстремизме. Почему это в эфире радиостанции дают интервью такие провокационные фигуры? Почему комментарии Латыниной столь дерзкие? Даже бесстрашный редактор Венедиктов, хипповского вида трудоголик с горячей верой в свободу СМИ, может не выдержать такого бесконечно долгого давления.

В конечном счете, храбрость перед лицом угроз может оказаться бесполезной. Власти могут вмешаться непосредственно, просто вынудив владельцев информационного агентства поменять редактора. В 2007 г. банк «Аброс», имеющий тесные связи с Кремлем, выкупил большую долю акций РЕН-ТВ, небольшого независимого канала, и быстро назначил нового редактора, который ранее работал в государственной компании ВГТРК. Больше свобод сохранили печатные СМИ, например такие малотиражные издания, как The New Times, где работает Альбац, или порой вызывающая скандалы «Новая газета», корреспондентом которой была Политковская.

Такая натянутая атмосфера неблагоприятна для общественных организаций, но еще более опасна для отдельных граждан. Андрей Пионтковский — один из самых известных публицистов России. Неистовый критик Путина, он крайне презрителен к Березовскому, Касьянову и большей части политической и бизнес-элиты России. Он наносит беспрестанные удары по Бушу, лидерам Евросоюза и многим другим. Но не просто придирается. Пионтковский — один из немногих настоящих российских специалистов по ядерной стратегии, осведомленный обо всех хитросплетениях международных соглашений о сокращении вооружений и технологических сложностях противоракетной обороны. Прирожденный оратор, острослов и эрудит, он известен на Западе как энергичный и авторитетный общественный деятель (к тому же он регулярно посещает американские институты как приглашенный научный сотрудник). Сложно представить какую-либо свободную страну, которая не ценила бы его участие в общественной жизни. И все же в середине он получил два письма из прокуратуры с приглашением на «разъяснительную беседу»…