Империализм как высшая стадия капитализма - Владимир Ленин Страница 8

Вот образец беспомощности буржуазной публицистики, от которой буржуазная наука отличается только меньшей искренностью и стремлением затушевать суть дела, заслонить лес деревьями. «Изумляться» перед последствиями концентрации, «упрекать» правительство капиталистической Германии или капиталистическое «общество» («мы»), бояться «ускорения» концентрации от введения акций, как один немецкий специалист «по картелям», Чиршки, боится американских трестов и «предпочитает» немецкие картели, ибо они будто бы способны «не так чрезмерно ускорять технический и экономический прогресс, как тресты», – разве это не беспомощность?

Но факты остаются фактами. В Германии нет трестов, а есть «только» картели, но ею управляют не более 300 магнатов капитала. И число их неуклонно уменьшается. Банки во всяком случае, во всех капиталистических странах, при всех разновидностях банкового законодательства, – во много раз усиливают и ускоряют процесс концентрации капитала и образования монополий.

«Банки создают в общественном масштабе форму, но именно только форму, общего счетоводства и общего распределения средств производства», – писал Маркс полвека тому назад в «Капитале» (рус. пер., т. III, ч. II, с. 14). Приведенные нами данные о росте банкового капитала, об увеличении числа контор и отделений крупнейших банков, числа их счетов и пр. показывают нам конкретно это «общее счетоводство» всего класса капиталистов и даже не только капиталистов, ибо банки собирают, хотя бы на время, всяческие денежные доходы, и мелких хозяйчиков, и служащих, и ничтожного верхнего слоя рабочих. «Общее распределение средств производства» – вот что растет, с формальной стороны дела, из современных банков, которые, в числе каких-нибудь трех – шести крупнейших банков Франции, шести – восьми в Германии, распоряжаются миллиардами и миллиардами. Но по содержанию своему это распределение средств производства совсем не «общее», а частное, т. е. сообразованное с интересами крупного – и в первую голову крупнейшего, монополистического – капитала, действующего в таких условиях, когда масса населения живет впроголодь, когда все развитие земледелия безнадежно отстает от развития промышленности, а в промышленности «тяжелая индустрия» берет дань со всех остальных ее отраслей.

В деле обобществления капиталистического хозяйства конкуренцию банкам начинают оказывать сберегательные кассы и почтовые учреждения, которые более «децентрализованы», т. е. захватывают в круг своего влияния большее количество местностей, большее число захолустий, более широкие круги населения. Вот данные, собранные американской комиссией, по вопросу о сравнительном развитии вкладов в банки и в сберегательные кассы (см. табл. 6).

Табл. 6.

Вклады (в миллиардах марок).

Платя по 4 и по 4¹/₄ % по вкладам, сберегательные кассы вынуждены искать «доходного» помещения своим капиталам, пускаться в вексельные, ипотечные и прочие операции. Границы между банками и сберегательными кассами «все более стираются». Торговые палаты, например, в Бохуме, в Эрфурте, требуют «запретить» сберегательным кассам вести «чисто» банковые операции вроде учета векселей, требуют ограничения «банковской» деятельности почтовых учреждений. Банковые тузы как бы боятся, не подкрадывается ли к ним государственная монополия с неожиданной стороны. Но, разумеется, эта боязнь не выходит за пределы конкуренции, так сказать, двух столоначальников в одной канцелярии. Ибо, с одной стороны, миллиардными капиталами сберегательных касс распоряжаются на деле в конце концов те же магнаты банкового капитала; а с другой стороны, государственная монополия в капиталистическом обществе есть лишь средство повышения и закрепления доходов для близких к банкротству миллионеров той или иной отрасли промышленности.

Смена старого капитализма, с господством свободной конкуренции, новым капитализмом, с господством монополии, выражается, между прочим, в падении значения биржи. «Биржа давно перестала быть, – пишет журнал «Банк», – необходимым посредником обращения, каким она была раньше, когда банки не могли еще размещать большей части выпускаемых фондовых ценностей среди своих клиентов».

«“Всякий банк есть биржа” – это современное изречение заключает в себе тем больше правды, чем крупнее банк, чем больше успехов делает концентрация в банковом деле». «Если прежде, в 70-х годах, биржа, с ее юношескими эксцессами» («тонкий» намек на биржевой крах 1873 г., на грюндерские скандалы и пр.), «открывала эпоху индустриализации Германии, то в настоящее время банки и промышленность могут «справляться самостоятельно». Господство наших крупных банков над биржей… есть не что иное, как выражение полностью организованного немецкого промышленного государства. Если таким образом суживается область действия автоматически функционирующих экономических законов и чрезвычайно расширяется область сознательного регулирования через банки, то в связи с этим гигантски возрастает и народнохозяйственная ответственность немногих руководящих лиц», – так пишет немецкий профессор Шульце-Геверниц, апологет немецкого империализма, авторитет для империалистов всех стран, старающийся затушевать «мелочь», именно, что это «сознательное регулирование» через банки состоит в обирании публики горсткою «полностью организованных» монополистов. Задача буржуазного профессора состоит не в раскрытии всей механики, не в разоблачении всех проделок банковых монополистов, а в прикрашивании их.

Точно так же и Риссер, еще более авторитетный экономист и банковый «деятель», отделывается ничего не говорящими фразами по поводу фактов, отрицать которые невозможно: «биржа все более теряет безусловно необходимое для всего хозяйства и для обращения ценных бумаг свойство быть не только самым точным измерительным инструментом, но и почти автоматически действующим регулятором экономических движении, стекающихся к ней».

Другими словами: старый капитализм, капитализм свободной конкуренции с безусловно необходимым для него регулятором, биржей, отходит в прошлое. Ему на смену пришел новый капитализм, носящий на себе явные черты чего-то переходного, какой-то смеси свободной конкуренции с монополией. Естественно напрашивается вопрос, к чему «переходит» этот новейший капитализм, но поставить этот вопрос буржуазные ученые боятся.

«Тридцать лет тому назад свободно конкурирующие предприниматели выполняли ⁹/₁₀ той экономической работы, которая не принадлежит к области физического труда “рабочих”. В настоящее время чиновники выполняют ⁹/₁₀ этой экономической умственной работы. Банковое дело стоит во главе этого развития». Это признание Шульце-Геверница еще и еще раз упирается в вопрос о том, переходом к чему является новейший капитализм, капитализм в его империалистической стадии. – —

Между немногими банками, которые в силу процесса концентрации остаются во главе всего капиталистического хозяйства, естественно все больше намечается и усиливается стремление к монополистическому соглашению, к тресту банков. В Америке не девять, а два крупнейших банка, миллиардеров Рокфеллера и Моргана, господствуют над капиталом в 11 миллиардов марок. В Германии отмеченное нами выше поглощение «Шафгаузенского союзного банка» «Учетным обществом» вызвало следующую оценку со стороны газеты биржевых интересов, «Франкфуртской Газеты»: