Манипуляции продолжаются. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза Страница 79

Учитывая эту реальность, мы все же считаем важным разобраться в методологических обоснованиях, в ходе мысли чиновников и законодателей, прямо влияющих на жизненные интересы и даже на судьбу большой части населения.

П. возмутился сравнению квартиры с почкой: «Я не рассматриваю продажу своих почек как гипотетически возможную при любой цене (если, не дай бог, не прижмет совсем смертельно), тогда как продажа моей собственности (жилья, машины, дачи…) — вполне возможна при наличии хорошего предложения». На это ему резонно отвечают: «Для большинства жителей нашей страны, в реальности, продажа их квартир не рассматривается как гипотетически возможная (если, не дай бог не прижмет совсем смертельно)».

Конечно, эти аналогии — не аргумент. В сравнении почки с квартирой искажена мера, как и в сравнении переселения «пенсионерки» на окраину с эвтаназией. Но аналогии указывают на слабые места логики.

Некоторые участники диалога пробовали примирить позиции, просто исключив проблему несоизмеримости квартир «рыночного» и «натурального» сектора. Один коллега пишет: «Я полагаю, что «правдоподобность» или неправдоподобность показателя в данном случае не имеет большого значения, поэтому она тут особо никого не трогает. Сама по себе стоимость квартиры не является налогооблагаемой базой. Это некоторая условная величина, с которой предполагается взимать налоги. С таким же успехом в качестве такой величины можно принять площадь окон, количество замков на дверях или расстояние между габаритными огнями автомобиля».

Но дискуссия показала, что выбор условной величины как раз очень сильно «трогает» и довольно многих. Речь идет о том, что условная величина должна быть условной демонстративно, а «правдоподобность» тут вредна, поскольку воспринимается как подлог, имеющий целью вытеснить из сознания категорию ценности и заменить ее ценой.

Можно указать и на другой изъян меры, которая предлагается в концепции закона. Определение величины искажения меры — отдельный вопрос, он требует моделирования возможных ситуаций, но для начала надо зафиксировать наличие проблемы в принципе. В качестве индикатора ценности квартиры, которая и облагается налогом (латентной величины), предложено использовать параметр, который зависит от объекта измерения. Вот аналогия: в качестве индикатора температуры тела человека долго использовался объем ртути, содержащейся в баллончике термометра. Это было возможно потому, что в необходимом диапазоне температур коэффициент расширения ртути достаточно стабилен. Если бы он заметно зависел от температуры тела, измерение было бы невозможно. Так же нельзя измерять длину линейкой, длина которой меняется от приложения к измеряемому предмету или в зависимости от числа замеров. Это — элементарные общие правила подбора параметров и индикаторов для оценки латентных величин.

В нашем случае зависимость измеряемого параметра (цены квартир на рынке) от состояния изучаемого объекта (множества квартир) налицо. Цена, как известно, определяется спросом и предложением и даже ожиданием колебаний спроса и предложения. Значит, в принципе, латентную величину цены «не участвующих в рынке» квартир нельзя вычислить исходя из цены «участвующих». Превращение в товар всего 1–1,3 % «не участвующих в рынке» квартир сразу удвоит предложение и обрушит цену. Поэтому индикатором цены «дремлющих» квартир актуальная цена продаваемых квартир не является.

Это хорошо иллюстрируется и поведением фондового рынка. Акции «Evraz Group» за ноябрь 2008 года потеряли 95,6 % цены. Можно ли было исходя из цены акций «Evraz Group» установить стоимость металлургического завода, который акций не выпускал и на продажу себя не выставлял? Это было бы смешно. Но ведь и 99 % жильцов России свои квартиры на продажу не выставляли (их «акций» не выпускали). Как же могут налоги на их квартиры вычисляться исходя из цен рынка?

Другой аналогией может служить рынок картин. За последние четыре века огромное число музеев и дворцов, интерьеры важных государственных и общественных зданий и салонов состоятельных любителей заполнились сотнями тысяч картин известных художников. Ничтожная доля таких картин превращена в товар, который покупается и продается на десятке аукционов. Цены этих картин баснословно велики. Можно ли, исходя из этих «рыночных» цен, установить налог в размере 1 % на все подобные картины? Очевидно, что нельзя. И не потому, что музеи и частные владельцы такого налога не смогли бы заплатить. Такой налог не имел бы никаких объективных оснований. Ничтожная часть картин была бы выставлена владельцами на продажу — и весь этот «свободный рынок» в тот же день потерпел бы крах.

Мы отвлекаемся от того факта, что на нынешней стадии развития информационных технологий легко организуются сговоры групп дилеров и брокеров для «атак» на подобные рынки с целью воздействовать на цены без реального изменения предложения. Последние два года это красноречиво показали — и тут же без всяких объяснений объявляется о намерении использовать цену квартир как «объективный показатель», прилагаемый практически ко всему населению России. Это странно.

Настаивая на объективности «рыночной цены» для оценки всего массива квартир, независимо от их присутствия на рынке, П. пишет: «Скажите, пряник на прилавке имеет цену до момента физической передачи покупателю?» На это его оппонент отвечает уже грубо: «Вы называете себя экономистом, а говорите такие глупости, что можно подумать, Адам Смит еще не родился. Пряник имеет цену только в контексте знания, что такое-то количество пряников ежедневно продается. Если завтра все перестанут покупать пряники или, наоборот, кинутся скупать все пряники подряд, их цена либо упадет до нуля, либо взлетит до небес.

Да что там пряники. Цены квартир в Казахстане и Средней Азии в первой половине 90-х годов упали до смешных. Новая двухкомнатная квартира в Целинограде (нынешняя Астана) стоила столько же, сколько подержанный «Москвич-2141». Один знакомый кореец в Ташкенте скупил все квартиры на площадке, т. к. соседи уехали в Россию и Германию. А он был совсем не богач. Если хотя бы 1 процент квартиросъемщиков решит, что платить налог им невмоготу и решит продать квартиры и купить поменьше-подешевле, цены на квартиры рухнут, как в Средней Азии в 90-х».

Можно ли игнорировать эти доводы?

Я предложил, в качестве мысленного эксперимента, ввести следующее ограничение, которое может заставить Правительство задуматься и изменить выбор индикатора или внести серьезную коррекцию. Если налоговая служба утверждает, что «рыночная стоимость» моей квартиры равна 5 млн. руб., и требует с меня в качестве налога 1 % этой суммы, она обязана, если я пожелаю, выкупить у меня эту квартиру именно за 5 млн. руб. Это и будет критерием достоверности ее оценки, за ошибочность которой должно платить государство.

В нынешнем виде налог будет отбрасывать от квартир массу людей, которые живут в бедности или в пограничном слое. Средняя величина дохода не показательна, поскольку система слишком гетерогенна. У 45 % населения доход в 2008 г. составил менее 10 тыс. руб. 31 % работающих получают на руки менее 8 тыс. руб. в месяц. После обязательных выплат у этой части граждан остается прожиточный минимум. У 6 млн. безработных не остается и этого! Что, если всю эту массу обяжут платить хотя бы по 3 тыс. руб. налога в месяц? Они будут съезжаться, а одну квартиру сдавать государству. Вы установили цену моей квартиры — заберите ее за эту цену и продавайте, за сколько хотите!