Трансформация войны - Мартин ван Кревельд Страница 77

Жизнь показывает, что лидеры действительно все чаще становятся мишенью. Еще в 1956 г. французы захватили марокканский пассажирский самолет, на борту которого находились в полном составе лидеры Фронта национального освобождения (Front de Liberation Nationale). Операция такого рода была бы немыслима в любой войне, кроме направленной на борьбу с повстанческими движениями. В то время считалось, что она настолько противоречит преобладавшим тогда военным обычаям, что, по некоторым сведениям, приказ довести ее до конца был уничтожен. С тех пор дела такого рода стали привычным явлением, особенно в Ливане, Афганистане и странах Латинской Америки, где убийство или похищение вражеского лидера сегодня такой же обыкновенный метод ведения войны, как это было в Италии в эпоху Ренессанса. Нельзя утверждать, что этот метод применяется исключительно в «нецивилизованных» странах. В 1981 г израильтяне попытались повторить операцию, проведенную французами против лидеров Организации освобождения Палестины, вынудив сирийский самолет совершить посадку на полпути, но им так и не удалось найти лиц, за которыми они охотились. В 1986 г. американцы провели бомбардировку Триполи, по всей видимости, пытаясь уничтожить Муаммара Каддафи; они не попали в него, но некоторые члены его семьи были убиты. В 1989 г. израильтяне провели успешное похищение трех лидеров проиранской организации Хезболла в Ливане, таким образом доказав, что тот, кто борется с террористами в течение сколько-нибудь продолжительного периода, с большой вероятностью и сам через некоторое время станет террористом.

Даже самый невнимательный турист не может не заметить произошедших соответствующих изменений в стенах правительств, начиная с Белого Дома и заканчивая Даунинг Стрит. Президенты и премьер-министры, которые не так давно жили почти без всякой охраны, сейчас признают трудности в обеспечении собственной безопасности, не говоря уже о безопасности граждан, за которых они несут ответственность. Они окружают себя тщательно проработанными ограждениями и превращают свои резиденции в крепости. Лица, участвующие в этой обороне, не военнослужащие и не выглядят как солдаты. Они могут не одеваться в униформу. Они не носят оружия открыто. Многие наиболее заметные оборонительные сооружения на самом деле всего лишь фасад, который служит для того, чтобы предупредить любопытных и отпугнуть террористов-любителей. Тем временем настоящие мероприятия по обеспечению безопасности негласно проводят сотрудники различных секретных служб, что еще одно свидетельство далеко идущих изменений, которые назревают в тринитарной структуре.

Переход от сложившихся форм к новым, по-видимому, с той же вероятностью затронет военные обычаи, касающиеся обращения с рядовыми пленными, ранеными и тому подобными категориями. Традиционное международное право, начиная со времен Гуго Гроция, рассматривало солдат в качестве «инструментов» государства. В той мере, в которой они служили интересам государства, а не своим собственным, существовала усиливающаяся тенденция считать раненых, пленных и других военнослужащих, ставших беспомощными, жертвами войны; каким бы ни было в действительности поведение победителей, в соответствии с законом основной задачей было предоставить им защиту от нанесения им «чрезмерного» вреда. Однако современные организации, занимающиеся ведением войн низкой интенсивности, обычно не в состоянии принуждать к чему-либо своих членов таким же образом, как это делает государство. В той степени, в какой они применяют принуждение, государство не считает его законным. Поэтому трудно придерживаться того взгляда, что войска противника просто выполняют свой «долг» (если снова прибегнуть к цитате из Ваттеля) в качестве послушных орудий в руках организации, членами которой они являются.

В то время как лидеров противника, которые сражаются по идеологическим причинам и которых, по всей видимости, невозможно заставить отречься от своих убеждений, придется брать их в плен или убивать, к рядовым пленникам, скорее всего, будут относиться как к мелким преступникам. Наглядным свидетельством назревающих перемен может служить так называемая программа «Чиу хой» (chieu hoi) [70]во Вьетнаме, в соответствии с которой пленным вьетконговцам предоставлялась возможность «собраться с мыслями» и перейти на сторону противника. Таким образом, будет возрождена практика, считавшаяся абсолютно нормальной на протяжении большей части истории. Пленных, которые согласятся принять данное предложение, назовут «невиновными» или «заблудшими»; в определенных пределах им будут доверять. Отказ будет рассматриваться как доказательство виновности и влечь за собой суровые репрессии, включая смертную казнь. Несомненно, одним из факторов, который определит исход в отдельных случаях, будет степень оказываемого на них давления. Повторимся, здесь нет ничего нового: все это случалось уже тысячи раз в бесчисленных конфликтах низкой интенсивности, имевших место начиная с 1945 г. и далее. Такой конфликт действительно является свидетельством из будущего, если судить по сегодняшним событиям.

Третья область, в которой перемены весьма вероятны, затрагивает различия между солдатами и гражданским населением. За исключением тотальной войны, развязанной во время Второй мировой, большинство традиционных войн, произошедших за последние три столетия, были направлены против солдат. Даже во время Второй мировой войны различия сохранялись в такой степени, что наиболее важные лидеры стран Оси, ответственные за их нарушение, предстали перед судом. Со стороны союзников, несмотря на то, что аналогичных судебных разбирательств не проводилось, лица, уничтожившие посредством стратегических бомбардировок сотни тысяч гражданских в странах Оси — Командование бомбардировочной авиации Королевских ВВС под руководством маршала Харриса, — не считались достойными получения медали за участие в кампании, в отличие от большинства других участников. Однако по мере того как распространение конфликтов низкой интенсивности приводит к подрыву основ тринитарных структур, стратегия сосредоточится на стирании существующей разделительной линии между теми, кто сражаются, и теми, кто наблюдают, оплачивают счета и страдают. Поэтому существующий обычай войны также и в этом отношении, вероятно, будет отброшен за ненадобностью.

Организации, участвующие в конфликтах низкой интенсивности, видимо, просто в силу своей природы будут не более способны контролировать большие связные участки территории, чем правительства, существовавшие в Средние века и в начале современной эпохи. Разница между «линией фронта» и «тылом» (оба эти термина возникли сравнительно недавно и неотделимы от понятия государства Нового времени) постепенно исчезнет. В этих обстоятельствах война будет намного сильнее затрагивать большинство гражданского населения вплоть до того, что данное понятие исчезнет или поменяет смысл. Война коснется людей всех возрастов и обоих полов. Воздействие на них будет оказываться не случайно и не анонимно с большого расстояния, как в случае стратегических бомбардировок; они окажутся непосредственными участниками, мишенями и жертвами. Практика, которая на протяжении трех столетий считалась варварской, например захват мирных жителей или даже целых общин с целью получения выкупа, почти наверняка вернется вновь. Во многих странах, для которых привычны конфликты низкой интенсивности, она уже возобновлена, а в некоторых странах от нее никогда и не отказывались.