Преступный режим. "Либеральная тирания" Ельцина - Руслан Хасбулатов Страница 7

Как я упоминал выше, Ельцин в своем докладе на Съезде народных депутатов (конец октября 1991 года), объ­явив, что его правительство «перейдет с 1 января 1992 года к политике «свободных цен», мгновенно вызвал кризис на потребительском рынке огромной разрушительной силы. Все магазины одномоментно опустели, невозможно было купить даже буханку хлеба, спички, соль, сахар; не говоря уже о мясопродуктах, одежде и пр. Недовольство людей по всей огромной стране Ельциным (им лично) достигло пре­дела. Своеобразный социальный контракт, который был заключен между новым государством и обществом после августа, был взорван Ельциным, доверие к власти стало стремительно падать. Содержание этого «контракта» или «общественного договора», напомню, было следующим: об­щество доверяет нам проводить любые реформы, но при непременном условии, что они не приведут к ухудшению положения народа.

Самым омерзительным в этой ценовой политике было то, что мгновенно превратились в прах сбережения людей, находившиеся на счетах Центрального банка, а это — свыше 25 млн. человек, вместе с членами семей — более 70 млн. че­ловек. И все они лишились своих сбережений, которые мно­гие из них откладывали «на черный день» десятилетиями (700 млрд. долл. — накопление за период жизни в условиях социализма). Это была исключительная по своей жестоко­сти мера. Конечно, парламент позже принял целый ряд за­конодательных актов, направленных на некоторое «смягче­ние» этого убийственного удара (в том числе специальная Резолюция VIII Съезда, обязывающая правительство обес­печить выплату сбережений на базе индексации вкладов, с учетом инфляции).

Но в данном случае всех депутатов Съезда поразила эта жестокость но отношению к народу, проиллюстрированная Ельциным, который многократно клялся, что «не допустит ухудшения положения россиян». Да и не было никаких ос­нований идти на такого рода безумные жертвы — обстанов­ка в экономике, при всей своей сложности, вовсе не была критической — необходимо было жестко, с умением взяться за ее реорганизацию. Все благоприятные предпосылки для этого были, в том числе и субъективного характера: руко­водители предприятий, специалисты, инженеры, рабочие — все хотели упорядоченной, организованной работы, имея четкий план и перспективу. Ее, эту перспективу, не дали, но зато объявили о «свободных ценах».

Заработные платы превратились в копейки, мгновенно возникла система «первобытного обмена» — вместо денеж­ной оплаты труда директора предприятий выдавали рабочим и инженерам часть произведенной продукции. Взрывным образом стала расти «подпольная экономика» — целые цеха переводились на производство каких-то товаров, пригодных к обмену на продовольствие. К примеру, на оборонных за­водах — не выдашь ведь рабочим танк, вместо заработной платы? Вот и стали они производить зажигалки, медные са­мовары и пр. — своеобразная «конверсия по Гайдару» — как стали называть этот процесс сами работники ВПК.

Таким образом, потребительский рынок (если можно его назвать так) прореагировал мгновенно, уже на следующий день после объявления Ельциным о новой политике це­нообразования — за два месяца до вступления в действие этого «нового порядка». Реакцию «рынка» на свой «новый, реформаторский подход» Ельцин мог увидеть лично, если бы он дал задачу своим новым членам правительства пройти по московским магазинам и базарам — там творилось нечто невообразимое — огромные толпы людей чуть ли не штур­мом брали прилавки и магазины.