Острая стратегическая недостаточность. Страна на перепутье - Нурали Латыпов Страница 69
Острая стратегическая недостаточность. Страна на перепутье - Нурали Латыпов читать онлайн бесплатно
В курильском споре одно из определяющих условий – отсутствие у России ресурсов для самостоятельного хозяйственного освоения островов: даже в советское время там использовалась в основном инфраструктура, унаследованная от Японии. Поэтому наилучшим представляется принцип, использованный на Шпицбергене. Абсолютный юридический суверенитет над этим архипелагом одной стороны – в данном случае Норвегии – не оспаривается никем. Но другая заинтересованная сторона – Россия – имеет такое же, как и местные хозяйствующие субъекты, право на экономическую деятельность.
Правда, на Курилах активность восточного соседа сама по себе чревата немалыми финансово-экономическими рисками. Ведь хозяйственное значение спорных островов огромно. На Итурупе вулканические газы выносят на поверхность столько же редкого и ценного металла рения, сколько его потребляется во всем мире (причём в России других источников рения вообще нет). Запасы нефти и газа на континентальном шельфе – по меньшей мере полтора миллиарда тонн условного топлива. Около 40 миллионов тонн титана, 120 миллионов тонн серы, множество других полезных ископаемых – прежде всего цветных металлов – оценены в десятки миллиардов долларов. И это не говоря о возобновляемых ресурсах: допустимый вылов рыбы, крабов и прочей морской живности – порядка миллиона тонн в год (кстати, немалая часть улова уже сейчас, независимо от принадлежности Курил, беспрепятственно уходит в Японию – перекупается у наших рыбаков прямо в море, в обход таможни, а то и попадает прямо в сети японских браконьеров). Общая цена островов – по оценкам специалистов – по меньшей мере полтриллиона долларов.
На этом фоне богатства Шпицбергена меркнут: запасы угля там почти исчерпаны, нефти и рыбы куда меньше, чем в Охотском море, других сырьевых и биологических ресурсов и вовсе нет. Поэтому экономическое напряжение вокруг Курил несравненно больше: политического решения достичь труднее, а совместная эксплуатация чревата постоянными спорами.
Тем не менее, если хорошо посчитать, такой риск вполне окупается. Ведь само это напряжение можно обратить в пользу России. Японский бизнес неизбежно увидит в легкодоступных курильских ресурсах шанс на выход из десятилетнего застоя. Значит, политики, чья отрицательная реакция на любой компромисс вполне предсказуема, окажутся под давлением уже не снаружи, а изнутри страны. Раскол японского общества не так уж сложно использовать в наших интересах. Какие-то особо заинтересованные корпорации не только будут прямо лоббировать цели, выгодные для нас, но и могут даже начать масштабные инвестиции в российскую экономику вопреки мнению собственных властей. Мы же, перебросив мяч на сторону противника, сможем с интересом ожидать, кто – падишах или ишак – усохнет первым.
Кстати, соблазнять японцев мы можем не только – и не столько – сырьём в чистом виде. Нормализация отношений с давних времён ассоциируется у них ещё и с открытым доступом к российским технологиям. Япония почти не разрабатывает принципиальные новшества. Она в основном скупает и доводит до коммерчески выгодного состояния сторонние находки и открытия [68].
Поэтому можно предложить японцам создание на островах совместных производств и технопарков [69]. Более того, совместную работу можно выставить условием допуска на острова. Так Япония будет включена в нашу экономику – даже против воли своих политиков.
Увы, и в самой России предлагаемое решение удовлетворит далеко не всех. Причём не только среди политиков, влюбленных в собственные заклинания о пяди земли. Их как раз можно убедить: ограниченный суверенитет – в первую очередь СУВЕРЕНИТЕТ, который все мы должны защищать, и лишь во вторую ограниченный. Причём степень ограничения тонко регулируется договорами.
Но не менее важно, что российский бизнес по мере развития тоже наращивает интерес к южнокурильским природным богатствам. Значит, даже если японцы развернут на островах широчайшую активность, очень скоро наши лоббисты начнут добиваться вытеснения нежелательных конкурентов. Причём добиваться тем активнее, чем успешнее будет японское хозяйствование: оно скорее всего начнётся с создания серьёзной – и соблазнительной – инфраструктуры.
Шпицбергенский опыт показывает: технология такого вытеснения проста. Норвежцы практически парализовали российских угольщиков, всего лишь распространив на архипелаг свои экологические нормы.
Правда, японцы, располагая высочайшими технологиями, могут легко справиться с нормами несравненно более жёсткими, нежели нынешние – и даже предполагаемые в перспективе – российские. Но, как видно на том же Шпицбергене, ничто не мешает суверенному обладателю территории ввести на ней любые – не только экологические, но и, к примеру, делопроизводственные – правила, сколь угодно сильно ограничивающие нежелательных деятелей.
Причём никакие общепринятые нормы и международные соглашения, формально гарантирующие права иностранных хозяйствующих субъектов, не могут фактически защитить их реальную свободу. Если работа становится невыгодна, на практике используется разве что свобода покинуть негостеприимный край.
Не исключено, что многие японские бизнесмены и политики заранее поймут всё это и даже постараются противодействовать российской инициативе. Но их контратаки вряд ли будут успешны.
В мировом общественном мнении Россия получит колоссальный выигрыш уже от самого факта своего предложения. Ведь средний гражданин развитых стран давно уже ориентируется не на юридическую принадлежность той или иной территории, а на её фактическое использование. Европейский Союз формально сохраняет границы между своими членами – но кто их замечает? Поэтому российское предложение будет воспринято как небывалая уступка Японии, убедительный пример гибкости российской дипломатии. И теперь уже Россия сможет требовать от Японии встречных ходов.
Более того, Россия имеет куда больше оснований претендовать на Шпицберген, нежели Япония – на Курилы. Поморы появились на Шпицбергене ещё в XI веке – одновременно со скандинавами, а японцы на Курилах лишь в конце XVIII века – почти на век позже русских.
Россия и Швеция ещё в 1871-м признали Шпицберген ничейной землей и договорились использовать его совместно, не отдавая под чью бы то ни было нераздельную юрисдикцию. Курилы же никогда не считались бесхозными. Шпицберген ни разу не переходил из рук в руки принудительно: Норвегия обрела нынешние права по соглашению всех заинтересованных сторон, включая Россию (кстати, в число участников и соавторов Парижского договора 1920-го года входит и Япония, так что наши политики могут сослаться на её собственный опыт). Япония же утратила права на Курилы в полном соответствии с международным правом, считающим принудительное изъятие территорий допустимой формой наказания агрессора, и сама – по мирному договору 1951-го года – признала свою утрату необратимой. То, что СССР не участвовал в сан-францисской церемонии, не отменяет ни самого факта поражения Японии во Второй Мировой войне, ни его юридических последствий.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments