Кто такие русские - Сергей Кара-Мурза Страница 60

Все тут ложь. Сказать, будто все были расстреляны «ни за что ни про что», это все равно, что сегодня все осужденные в России сидят в тюрьме невинно. Сам же Яковлев своей деятельностью убедительно показал, что «много, много разных мерзавцев ходят по нашей земле и вокруг». Ложь, будто общество считает, что «вроде ничего и не было». Наше общество все время напряженно думало и думает о репрессиях как трагическом периоде в жизни народа — и те, кто прошел ГУЛАГ, и их близкие, и вообще все. Но Яковлев требует не этого, он хотел бы, чтобы мы все пошли и удавились.

Ложь, что «расстрелянных — миллионы». В книге о ГУЛАГе, изданной в 2000 г. под редакцией самого А.Н. Яковлева, приводятся точные данные, которые сам он прекрасно знал. В 1937 г. к расстрелу были приговорены 353 074, в 1938 г. 328 618 человек. Около ста тысяч приговоренных к высшей мере приходится на все остальные годы с 1918 по 1953, из них абсолютное большинство на годы войны — 1941–1945 гг. Акты об исполнении приговора не опубликованы, но число расстрелов существенно меньше числа приговоров. Эти данные были проверены в Москве авторитетными историками США, и ведущие университеты США рекомендуют использовать в курсах истории именно эти данные, которые признаны достоверными. Но в РФ всякие Яковлевы продолжают травить нас ложью.

Но эта кампания была эффективной. Манипуляторы, включив тему репрессий в национальную «повестку дня» навязали каждому русскому выбор — верит он или не верит этому мифу. Те, кто в миф поверил, были обязаны принять на себя вину за репрессии — «покаяться». Те, кто не поверил, получали клеймо неблагонадежных. И народ раскололся на две группы. Вступая в общение с человеком, приходилось соблюдать осторожность и прощупывать его отношение к мифу о репрессиях. Резко возрос уровень взаимного недоверия. Затем началось дробление группы «поверивших», потому что в ней обнаружился широкий спектр разных установок — вплоть до выделения группы тех, кто считал, что репрессии были «недостаточными».

С другой стороны русских обвинял духовный авторитет более крупного калибра — Солженицын. Ему стыдно за то, что в ГУЛАГе после войны находились не только русские. По его мнению, за все беды, преступления и ошибки на земле, по которой прокатились битвы и хаос XX века, должны расплачиваться только русские.

Он пишет в книге «Архипелаг ГУЛАГ»: «Особенно прилегают к моей душе эстонцы и литовцы. Хотя я сижу с ними на равных правах, мне так стыдно перед ними, будто посадил их я. Неиспорченные, работящие, верные слову, недерзкие, — за что и они втянуты на перемол под те же проклятые лопасти? Никого не трогали, жили тихо, устроенно и нравственнее нас — и вот виноваты в том, что живут у нас под локтем и отгораживают от нас море. «Стыдно быть русским!» — воскликнул Герцен, когда мы душили Польшу. Вдвое стыднее быть советским перед этими незабиячливыми беззащитными народами».

Под гипнозом имени Солженицына читатель начинал верить, что «неиспорченные» эстонцы, конечно, же, попали в ГУЛАГ безвинно. Он забывал и о том, что на стороне немцев воевало на треть больше эстонцев, чем в Советской армии, и что из них немцы формировали самые жестокие карательные части, которые орудовали не только в Прибалтике. Стыдно ему быть русским! Поезжайте, Александр Исаевич, в гости к своим солагерникам, пройдитесь с ними в марше эстонских эсэсовцев.

Что у Яковлева, что у Солженицына, в этих образах нет никакой исторической правды, это выстрелы в психологической войне против русских. Не надо в таких образах копаться, искать зерна истины — это так же глупо, как пытаться исследовать пулю, которая летит тебе в голову. От пули надо увернуться и самому прицелиться получше.