С талмудом и красным флагом. Тайны мировой революции - Владимир Большаков Страница 57

в. Б.). Примерно в том же духе высказывался и лидер сионнистов-ревизионистов Зеев Жаботинский.

Другой теоретик социалистического сионизма, Бер Ворохов, пытался построить концепцию еврейского национального движения, основанного на марксистском историческом материализме. Ворохов полагал, что «нормализация социальной структуры еврейского народа в результате переселения большей его части в Эрец-Исраэль создаст отсутствующие в диаспоре условия для развития классовой борьбы, итогом которой и станет возникновение независимого или автономного социалистического еврейского государства».

Наиболее влиятельной левой еврейской партией в черте оседлости Российской империи (особенно в Литве, Польше и Западной области) оставался с 1897 года Бунд. Как социалистическая партия, партия еврейских ремесленников и промышленных рабочих, Бунд просуществовал до начала Второй мировой войны. Лидеры первых еврейских марксистских кружков (Т. М. Копельзон, А. И. Кремер, И. Миль (Джон), П. Берман, И. Л. Айзенштадт и др.), ставшие основателями Бунда, трактовали марксизм применительно к традиционным библейским представлениям об особой миссии еврейского народа. Именно на этой основе была выдвинута идея о специфике еврейского пролетариата, о создании в связи с этим специальной еврейской рабочей организации. Политическое обоснование этим воззрениям дал будущий вождь меньшевиков Ю. О. Мартов в речи, произнесенной на первомайском собрании в Вильно в 1895 г. под названием «Поворотный пункт в истории еврейского рабочего движения». Бунд выступал за национально-культурную автономию для восточноевропейского еврейства, создание светской системы просвещения, поддерживал развитие культуры на языке идиш. В Бунде верили, что благодаря этому евреи не ассимилируются и сохранят свою обособленность. Бунд считал сионизм утопией и отрицал существование единой всемирной еврейской нации. В концепции Бунда одним из основных было понятие «Доикайт», в переводе с идиш означает «находиться здесь». Бундовцы считали, что родина евреев там, где они живут, и там они должны бороться за свои социальные и национальные интересы. Позиция, отметим, близкая к Хаскале. Однако, в отличие от последователей ребе Мендельсона, в Бунде считали только ашкеназских евреев полноценным национальным образованием, боготворили то, что сионисты считали наследием «позорного Галута», в частности еврейский жаргон идиш. У бундовцев же была опора именно на идиш, а у сионистов на иврит.

В 1898 г., как уже говорилось, Бунд участвовал в подготовке и проведении I съезда РСДРП, вошел в РСДРП на ее II съезде, как организация, автономная в вопросах, касающихся еврейского пролетариата. Поначалу Бунд - с 1897-го примерно по 1903 год -вел борьбу с сионистами, занимался революционной и антирелигиозной агитацией среди еврейских рабочих, выступал против репатриации евреев в Палестину. Однако вскоре в его руководстве стали все более активную роль играть националистические, просионистские элементы, под влиянием которых Бунд в 1903 году вышел из РСДРП сразу же после II съезда. В. И. Ленин и ленинское руководство РСДРП выступали против обособления еврейских, как, впрочем, и любых других рабочих. Весьма четко эта позиция В. И. Ленина выражена в его статье «Нужна ли «самостоятельная политическая партия» еврейскому пролетариату». Обращаясь к еврейским рабочим, В. И. Ленин писал:

«Условия жизни сознательного пролетариата всего мира направлены к тому, чтобы создать возможно более тесные связи и больше единения в планомерной социал-демократической борьбе рабочих различных национальностей» (В. И. Ленин. ПСС., т. 10, с. 266). В. И. Ленин считал, что без единения пролетариев различных национальностей невозможна победоносная борьба против экономического и политического гнета капитала (там же, с. 267).

Бундовцы выступали за сионистскую идею «обособления» еврейского пролетариата, утверждая, что «в обособлении - национальное существование». Тем самым они прямо повторяли «теории» Жаботинского о необходимости «обособления» евреев от неевреев, хотели огородить новым, пусть даже покрашенным в розовый цвет забором евреев-пролетариев, заменив тем самым рухнувший «забор» вокруг гетто.

На VIII конференции Бунда в России в числе прочих содержалось, в частности, требование создания специальных еврейских больниц на том основании, что «больной чувствует себя лучше среди своих», что «еврейский рабочий будет чувствовать себя плохо среди польских рабочих, он будет чувствовать себя хорошо среди еврейских лавочников» («Отчет о VIII конференции Бунда», 1911, с. 68; см. также «Отчет о IX конференции Бунда», 1912, с. 19.). Даже в этой формулировке мы видим повторение сионистских «теорий» из арсенала В. Жаботинского, Бэра Борохова и других о «невозможности классовой борьбы» между евреями-трудящимися и евреями-капиталистами.

Уже в те времена бундовцы ловко умели срывать забастовки рабочих других национальностей, организовывать широкое штрейкбрехерство, пособничая тем самым буржуазии под лозунгом «заботы о еврейском рабочем». «Теоретическое» обоснование этой политики мы находим, в частности, в «Отчете о IX конференции Бунда», где оправдывается натравливание бундовцами еврейских рабочих на польских на почве безработицы, прямое использование их в качестве штрейкбрехеров.

В 1906 году Бунд вернулся в РСДРП, громогласно объявив о своей «революционной» платформе. Однако и на этот раз они не нашли общего языка с большевиками и непосредственно с В.И. Лениным. После подавления революции 1905-1907 гг. лидеры бундовцев, в частности Абрамович и Либер, идут на открытый союз с ликвидаторами. В 1912 году представители Бунда участвуют в конференции ликвидаторов в Вене, созванной по инициативе Троцкого. На этой конференции был сколочен антиленинский Августовский блок, в который вошли и бундовцы. В том же году бундовцы организационно объединяются с меньшевиками, ибо те полностью признают их националистическую программу, которую резко критиковал В. И. Ленин (См.: «История Коммунистической партии Советского Союза». М., 1971, с. 118).

Борьба Бунда за «национальную автономию» была не такой уж идеалистической и невинной. Речь шла скорее об исключительном праве бундовцев направлять политику не только РСДРП, но и всего революционного движения в России. Не случайно Плеханов, называвший бундовцев «непоследовательными сионистами», стремящимися к тому, чтобы «утвердить Сион не в Палестине, а в пределах российского государства», писал: «Они привыкли смотреть на свой союз, как на самую серьезную в России рабочую организацию, как на своего рода «ось», вокруг которой совершается все движение российского пролетариата» (Г. В. Плеханов. Соч., т. 13. М., 1926, с. 165). Бундовцы и меньшевики фактически вели дело к ликвидации РСДРП, добиваясь роспуска подпольных партийных организаций и отказа от нелегальных форм работы, что, естественно, вызвало резкую критику Бунда со стороны Ленина и других лидеров большевиков. Характерно, что в тот период, когда вся революционная литература была под строжайшим запретом, бундовцы, даже находясь в подполье, свободно издавали политические сборники «Ди Цайт», «Нойе Цайт» и другие. С 1917 года, когда меньшевики окончательно оформились в самостоятельную партию, Бунд вошел в их партию, сохраняя в ней автономный статус.

В феврале 1917 г. бундовцы выступили на стороне «социал-оборонцев», всячески поддерживая Временное правительство и лично Керенского. В этом их позиция совпала с линией правых эсеров. В период подготовки к Октябрьской революции руководители Бунда и других сионистских организаций России выступили против «преждевременного» захвата власти под тем предлогом, что капитализм в России был недостаточно развитым. Объяснялась эта позиция вовсе не стремлением к борьбе за усовершенствование марксизма, а тем, что сионистские лидеры, как и руководство Бунда, опасались, что пролетарская революция спутает их карты и не даст возможности довести до конца программу правительства А.Керенского по предоставлению полного равноправия еврейскому населению России и компенсации за погромы. В революционном сообществе бундовская пропаганда находила свой отклик. И не случайно, конечно, такие «верные ленинцы», как Каменев и Зиновьев, выступая против октябрьского переворота, руководствовались не столько установками большевиков, сколько позицией Бунда. Но Октябрьская революция в 1917 года привела к власти большевиков, которые выступили против еврейского национализма и рассматривали Бунд, как своего врага. Бундовцы и делегаты «Поалей Цион» ответили им взаимностью, когда вместе с меньшевиками и эсерами ушли со Второго Всероссийского съезда Советов, провозгласившего установление диктатуры пролетариата в России. Совещание Бунда в начале ноября 1917 года «решительно осудило октябрьский переворот». Вместе с другими сионистскими партиями «социалистические» и «революционные» объединения сионистов выступили единым фронтом против Советской власти, открыто перешли в лагерь контрреволюции. Там же оказался и Бунд. Не случайно В. Жаботинский писал: «Я принадлежу к убежденным и горячим поклонникам бундистов. Позволю себе сомневаться, чтобы их подвиги играли особенно заметную роль в судьбах России; но меня, как сиониста, больше интересуют судьбы еврейства, а в этом отношении роль Бунда громадна». Жаботинский считал, что деятельность Бунда «значительно облегчает осуществление самых широких политических задач сионизма». В своей известной статье «Бунд и сионизм» Жаботинский расставил все точки над i, заявив, что «Бунд и сионизм - это не два ростка из одного корня: это большой ствол и один из его побегов.», что Бунд - «приготовительный класс при образцовом хедере сионизма», «один из эпизодов сионизма». (В.Жаботинский. Цит. соч. «Бунд и сионизм»).