Спецназ ГРУ. Элита элит - Михаил Болтунов Страница 56

Не знаю, Политковский ли пригласил их в свое вечернее «Политбюро», или сами они, жестоко ученые горьким опытом, постучались в дверь его «кухни», суть не в этом. К миллионам зрителей, а главное, к властям предержащим обращались ветераны группы антитеррора и просили об одном — не вмешивать их в политические игры, в дележ высоких кресел.

Ну как тут не вспомнить еще раз незабвенного полковника Чарльза Беквита, создателя и командира американской «Дельты», который с первых шагов своего подразделения добивался четкого юридического статуса группы.

Этого хотели и руководители «Альфы» — генералы Геннадий Зайцев и Виктор Карпухин.

Увы, статус «Альфы» — мощнейшего, мобильного, высокопрофессионального подразделения — в те годы был неопределенным. Хотя существовало положение о группе антитеррора, утвержденное президентом России. Однако многие главы его столь широко трактовали обязанности борцов с терроризмом, что вполне могли стать опасным оружием в руках политиков.

А искушение, как известно, велико. На крутом изломе политической борьбы «всяк, мнящий себя стратегом», готов направить клинок этого оружия в грудь противника.

Противник ненавистен. Желание одно — истребить противника. Но вот он повержен, а что делать с оружием? Как не хочется вспоминать о нем. Кровавый клинок не причислить к орудию демократии. Он — вечный упрек в глазах либеральной общественности. Его бы скорее спрятать подальше, зарыть, сломать, переплавить, — одним словом, уничтожить. Но что делать с оружием, если оно многоголосо, имеет сотни глаз, душ, сердец? Оно научилось думать, анализировать и даже принимать решения, единственные верные, но, к несчастью, не всегда совпадающие с волей политиков.

Какие мучительные вопросы, какая неразрешимая дилемма. Впору пожалеть тех, кто задает себе подобные вопросы.

Да, как ни горько это осознавать, но нелегкий опыт нашей страны доказывает — в горячке политических боев политики не задумываются о постпобоищных синдромах. Не до того им. Но о том всегда обостренно помнит «Альфа». Афганистан, Баку, Вильнюс, августовская Москва 1991 года. В эти точки, о которых и сегодня с содроганием вспоминает страна, бойцов группы бросали политики. Были, всегда были конкретные люди на политическом Олимпе, отдававшие приказы. Кто они такие? Имена их неизвестны. Они и сейчас вещают о своей приверженности демократии. Но не по вине ли этих «демократов» бойцов «Альфы» приговаривали к смертной казни в Литве, называли «убийцами», «головорезами КГБ», плели о них небылицы, выдумывали леденящие кровь истории?

«Так не достаточно ли?» — спрашивали с экранов телевизоров в тот поздний вечер ветераны «Альфы».

Нет, не достаточно. «Альфа» была брошена на штурм, прозвучал приказ «вести огонь на поражение». Один из журналистов написал в «Известиях», что долго пытался разобраться в формулировке приказа. И вправду, для штатского человека не все тут понятно, но для военного эти слова ясны, как белый день, — войти в Белый дом и «поражать». Кого? Да того, кто попадется на мушку автомата. Страшно это. И говорить-то страшно, не только делать. Как отделить ярого защитника Белого дома от водопроводчика? Тем более если ты появился перед ним с оружием, в каске и бронежилете.

Вот вам и гражданская война.

Однако, к великому счастью, «Альфа» научилась думать. И что очень важно — служат там ребятам не из пугливых. Умеют подчиняться, но умеют, как бы это поделикатнее выразиться, творчески выполнять приказ.

Ведь что, в конечном счете, было главным 4 октября 1993 года? Прекратить бессмысленную бойню и кровопролитие. Иного было не дано…

…В тот день боец группы «А» Геннадий Сергеев никак не должен был попасть к Белому дому. Он находился в законном отпуске, сидел дома, возился с пятилетним сынишкой. Настроение хорошее. Единственное, что огорчало, — воспоминание о недавней смерти командира-наставника Евгения Первушина. Умер он неожиданно, от язвы желудка, спасти не удалось. Они были на выезде, на парашютных прыжках, а когда вернулись, Евгения Серафимовича уже не застали в живых.

Приближалось 40 дней со дня его смерти. Геннадий вспомнил: кто-то из ребят в отделе, говоря о наставнике, мрачно произнес, мол, есть такое, поверье, что на «сороковины» покойник забирает кого-нибудь с собой из знакомых, друзей, близких. «Какая ерунда», — подумал он тогда. А вот сейчас почему-то вспомнил этот разговор, и на душе тяжело стало. Чтобы отвлечься, Геннадий предложил жене взять сынишку Сашку и прогуляться в Измайловском парке.

Дальше даем слово Елене Сергеевой. В те дни она вела дневник, при встрече вручила его нам и согласилась на публикацию.

Страничка из дневника:

3 октября 1993 года. Воскресенье. Утро.

Геннадий побежал в лес делать зарядку. Пришел где-то часов в двенадцать. Мы всей семьей решили прогуляться в Измайловском парке. Погода чудесная, светило солнышко, сухие листья шуршали под ногами. Мы сидели с мужем на лавочке и наблюдали за пятилетним сынишкой Сашкой, который бросал в озеро камушки. Геннадия что-то беспокоило, он торопился домой — интуиция?

Дома Гена сразу же включил телевизор. Примерно около половины третьего выступил Александр Руцкой с призывами: «Все на Моссовет! Все в Останкино! В Кремль!». Геннадий занервничал, говорит: «Я на работу. Дела плохие». Собрался и сказал мне: «Давай попрощаемся».

3 октября. Воскресенье. Вечер.

По телевизору то и дело раздаются призывы Руцкого, Макашова…

Генка поцеловал меня, надел свою старую кожанку, теплый свитер, кроссовки. Уходя, сказал так: «Если меня убьют, все мои вещи отдашь сыну». Я разволновалась не на шутку, еле сдерживаюсь, чтобы не расстраивать его.

И потянулись тревожные сутки.

Чего она только не передумала за эти сутки. Вспоминала и хорошее, и плохое. Как встретились они через два года после окончания школы. Ведь в девятом — десятом классах учились вместе. Однако как-то друг друга не замечали, а тут на встрече выпускников пообщались, повспоминали школьное прошлое, и Геннадий позвонил назавтра. Стали встречаться, а вскоре он предложил ей выйти замуж. Был 1986 год, Гена работал монтажником электромеханических приборов в НИИ «Импульс», но уже оформлялся в Комитет госбезопасности.

Сыграли свадьбу. Через год родился сын Саша.

Страничка из дневника:

4 октября. Понедельник. Утро.

Заснула лишь ненадолго. Телевизор работал всю ночь. Я металась между телевизором и кухней, не находя себе места. Искала утешения или спасения — не знаю.

Около одиннадцати зазвонил телефон. Это был муж. «Лена, как у вас дела?». Я отвечаю, что все в порядке. «Вечером на улицу не выходите, к окнам не подходите, берегите себя». Я еще спросила, где он сейчас находится. Гена: «Не могу сказать, и когда вернусь, не знаю». Это были последние слова, которые я слышала от мужа.

Около трех часов дня сообщили, что группа «Альфа» пошла на штурм Белого дома. Один ранен, один убит.