Узкий коридор - Джеймс А. Робинсон Страница 52

Флорентийскому банку даже не обязательно иметь отделение в Лондоне; он просто должен иметь право осуществлять сделки с другим банком, у которого есть такие отделения. Появление международных банков и переводных векселей в огромной степени облегчило международные финансовые операции. Переводной вексель подразумевает заем. Производителю тканей приходилось ждать получения шерсти, и он, по сути, давал деньги взаймы (предоставлял ссуду) лондонскому торговцу. Этот заем компенсировался выплатой «процентов», даже если это так и не называлось и оформлялось посредством использования различных обменных курсов. К примеру, производитель ткани хочет купить шерсти в Лондоне на 100 фунтов, и по обменному курсу во Флоренции это подразумевает выплату 1000 дукатов. Затем в Лондоне при конвертации векселя в фунты используется более низкий курс. Инновационные итальянцы вскоре создали новый кредитный инструмент, «сухой обмен», при котором передвижение товаров не имеет значения, а использование различных курсов определяется заранее.

Понятие сухого обмена на первый взгляд кажется креативным и довольно безобидным. Но это было рискованным, поскольку предоставление денег под проценты считалось ростовщичеством – одним из многих видов экономической деятельности, считавшихся недостойными или даже запрещенными согласно нормам, обычаям и религиозным убеждениям средневековых европейцев. В Евангелии от Луки Иисус сказал: «и взаймы давайте, не ожидая ничего». Поэтому церковная доктрина рассматривала кредитование под проценты как грешное ростовщичество, и это было основным препятствием на пути развития эффективной финансовой системы. Естественно, что одни люди обладают капиталом и богатством, а другие нет. Но у этих других могут возникать идеи по поводу использования денег или возможности для инвестиций. Функционирующая финансовая система позволила бы людям с деньгами предоставлять кредит людям с идеями. Проценты поощряют проведение таких операций тем, что компенсируют заимодавцу риск неплатежей и возможные убытки от того, что они не воспользовались деньгами другим образом. Запрет на кредитование на том основании, что это грех, замедляет развитие финансовой системы. Частью коммунальной революции в Италии было использование инноваций вроде «сухого обмена» для предоставления займов и кредитов, но без риска быть обвиненным в грехе и ростовщичестве. Церковь все еще разделяла подобные взгляды, но такие инновации позволяли ослабить некоторые аспекты клетки норм и открыть дорогу значительному росту в области инвестиций и коммерции. По мере развития жизни в коридоре сдерживать социальные и экономические свободы становилось все труднее. Ослаблять клетку постепенно начала даже церковь. Святой Фома Аквинский, например, дозволял должнику выплачивать «компенсацию» кредитору при некоторых обстоятельствах, и это стало гибким оправданием для платежей с процентами. Ослабление клетки норм стало одним из значительных источников экономических преимуществ для итальянцев, которые стали играть роль финансовых посредников по всей Европе. Ключевую роль во всем этом сыграла институциональная среда итальянских коммун. В других местах такой род деятельности вовсе не приветствовали. В 1394 году, например, король Арагона угрожал привлечь к суду всех итальянских купцов на том основании, что они занимаются ростовщичеством.

Итальянцы возглавляли инновации и в других сферах. Они изобрели торговое страхование, при котором третья сторона принимает на себя риск сделки. Они также разработали много форм договоров, облегчавших торговлю. Одной из них была «комменда» – временное партнерство между двумя людьми; один предоставлял капитал для торговой деятельности, а другой занимался этой деятельностью. По окончании деятельности стороны прекращали действие договора. Также комменда была еще одним способом обойти законы против ростовщичества. Итальянцы же изобрели долгосрочные формы организации, ставшие прообразом акционерных компаний, позволявшие людям, не вовлеченным активно в коммерческую деятельность, вкладывать в нее свой капитал и получать вознаграждение в виде дивидендов. Важен также упор на юридическое оформление прав собственности и использование услуг нотариусов. В 1280-х годах в таких городах, как Милан и Болонья, на каждую тысячу жителей приходилось двадцать пять нотариусов.

Все это требовало ведения учета. Неудивительно, что именно итальянец из Пизы, Леонардо Фибоначчи, в 1202 году революционизировал систему записи арифметических операций с использованием арабских цифр. Это упростило и сделало более понятными финансовые расчеты. В середине XIV века в Италии впервые появилась система двойной записи бухгалтерского учета.

Коммерческая революция проходила одновременно с широким экономическим ростом и стимулировала инновации и за пределами финансового сектора. Хотя у нас нет достаточных данных для определения показателей национального дохода того исторического периода, мы можем это сделать косвенным образом, с помощью степени урбанизации – доли населения, проживающего в городах с численностью по меньшей мере 5000 человек. Урбанизация в Западной Европе к началу коммерческой революции удвоилась примерно с 3 процентов в 800 году до 6 процентов в 1300 году. Рост был гораздо быстрее в регионах, широко затронутых этой революцией. Для Италии в целом показатель за тот же период увеличился с 4 до 14 процентов. Но это с включением юга Италии, который не переживал расцвета коммерции и коммун. Урбанизация в Северной Италии, несомненно, была значительно выше; в Тоскане, например, она оценивается на уровне 25 процентов. Во Фландрии и в Нидерландах в целом урбанизация возросла с 2 до 12 процентов к 1300 году, а затем до значительных 23 процентов к 1400 году.

Динамика городских коммун очевидна, если рассмотреть относительную численность их населения в более широком европейском контексте. В 1050 году только одна из них, Флоренция, с не таким уж значительным населением в 15 000 человек, входила в список тридцати крупнейших городов Европы. К 1200 году население Флоренции увеличилось на 400 процентов – до 60 000, и к этому списку присоединились Болонья, Кремона, Феррара, Генуя, Павия и Венеция. В 1330 году треть из тридцати крупнейших городов Европы были итальянскими коммунами; самым крупным городом была Венеция (110 000 человек), за которой шли Генуя и Милан (по 100 000 человек). В Сиене на тот момент проживало 50 000 человек. Более многочисленным населением, чем Венеция, Генуя и Милан, могли похвастаться только Париж и Гренада, столица высоко урбанизированной мусульманской Испании.

Другой признак экономического роста заметен в критическом влиянии экономической деятельности, образования и квалификации на рабочую силу. Все это, по всей видимости, резко возросло в Северной Италии в указанный период. Например, по оценкам «Новой хроники», истории Флоренции XIV века, составленной Джованни Виллани, во Флоренции XIV века примерно от 8 000 до 10 000 мальчиков и девочек получали элементарное образование, и от 550 до 600 – более высокое, а еще от 1000 до 2000 посещали специальные школы, где получали коммерческие навыки. Если это типичная ситуация, то формальное образование могло получать около половины населения Флоренции того периода. Обстоятельная флорентийская перепись населения 1427 года («Катасто») заставляет предположить, что читать и писать умели семь из десяти взрослых мужчин – необычайно высокий показатель для той эпохи. По приблизительным оценкам, в Венеции 1587 года грамотными были 33 процента мальчиков.