Империя для русских - Владимир Махнач Страница 50

Поистине странные волны прокатываются по страницам нашей прессы. Сперва с них начисто смывает тему охраны памятников истории и культуры. Ясное дело: памятники сносили, жгли и продавали коммунисты, их больше нет. А «демократы» вместе с партбилетами сожгли долговые обязательства перед отечественной культурой. Им сначала посносить дайте, а потом охраны требуйте.

Затем на страницах вскипает грозный, ревущий вал заботы о православных. «Вернуть награбленное»! И понимаешь, что в стране молиться не на что: все иконы попрятали противные музейщики. Вот министры и мэры – хорошие: они готовы все храмы вернуть, особенно такие, где две стены вместе держаться, а больше нет ничего… А музейщики – плохие: не хотят, чтобы бабули на одну стенку иконы шестнадцатого века повесили, а на другую – семнадцатого!

А следом новая волна вскипает. Награбленного возвращать не нужно. Нужно защищать от церковников-мракобесов отечественную культуру и университетскую церковь св. Татьяны. И никакая она не церковь, а театр. Театр. ТЕАТР! А если признаемся, что церковь, назавтра мракобесы в Большом театре устроят Храм Христа Спасителя.

Все эти метаморфозы способны в крайнее недоумение повергнуть читателя, если у него память хорошая, и он предыдущую метаморфозу помнит. А происходят сии превращения по большей части не по злой воле, а от серости… Когда пытаются писать о культуре, не задумываясь, что же это такое, о чем пишут-то.

Кем-то подсчитано, что до нашего времени сделано порядка шестисот попыток определения культуры. Возможно, и еще будут. Но само это невероятное число заставляет подозревать, что культура – неопределима. Ибо это одно из изначальных понятий, через которое человек определяет множество других. И искусство, и науку, и государство, и общество… Каждое определение принадлежит своему времени, а культура существует столько, сколько существует человек. С ним и исчезнет. Культуру невозможно определить, но можно описать. И большинство философов и ученых давно склоняются к тому, что культура – это все, что человек создает в своей жизни и оставляет своим потомкам. Культура – все, что не природа. Не только театры, музеи, библиотеки. Вообще – среда обитания человека, «остаточный принцип финансирования» культуры – разрушение этой самой среды.

Давно сложились представления о внутренней иерархии культуры. На вершине – богословие, философия. Ниже – искусства, науки, словесность. Затем – политическая и хозяйственная культура. А фундамент всего – культура бытовая.

К понятию «культура» весьма близко понятие «традиция». А можно считать, что это вообще одно и то же. А «культурная традиция» – тавтология, этакое «масло масляное».

Пока живы русские, русская культура и есть русская традиция. Не стало римлян, и римская культура осталась только в музеях. Когда подчеркивают, что Англия – страна традиций, тем самым утверждают, что это страна высокой культуры. Традиционалист – это не «несовременный» человек: все люди современны. Это – носитель высокой культуры, т. е. хранитель среды обитания. Берегите традиционалистов, а то скоро обитать станет негде и не в чем.

Каково, кстати, сейчас положение русской традиции? Положение, как раньше говаривали, «хуже губернаторского». Мощная литература и превосходная музыка. Высочайший научный уровень, особенно в науках гуманитарных. Так и не смогли разрушить! Но если взять выше: философии, богословия нет. Прервана национальная архитектурная традиция. В изобразительных искусствах, мягко говоря, скучновато. Политическая и хозяйственная культура громогласно объявлены «отсталыми». Вечно отсталыми! И почти утрачена культура бытовая, а ведь на ней все держится.

Хотим жить дальше – должны оживить традицию. Восстановить то, что уже было. Не для того, чтобы превратиться в людей XIX-го века или XIV-го – все равно не получится. Восстановить, чтобы было чему дальше жить и развиваться. Вот израильтяне ради восстановления национальной культуры пошли даже на подвиг оживления мертвого языка. Нам проще: наш язык жив. Пока. Но в защите всего общества нуждается. И общество нуждается в защите языка, так как это важнейший стержень культуры, пронизывающий все ее пласты. Кстати, бизнесмен по-русски называется «делец» или «предприниматель». А «бизнесмен», по звучанию, служит на бензоколонке. «Бензинсмен». А «мэрия» в России – это, видимо, место, где держат меринов?

Так что музей для нас ныне – место наиважнейшее. Место, где мы видим собственную традицию неразорванной. Откуда ей и дальше можно продлиться. Где можно любоваться прекрасной картиной (и иконой!), дабы у нас сейчас писались другие, но не менее прекрасные иконы и картины. И когда к середине 80‑х гг. почитай весь народ если не защищал памятники архитектуры, то, по крайней мере, интересовался защитой, стало ясно, что защищаем мы не памятники только, а среду обитания. И что приемлемую для русского человека (особенно ребенка!) среду жизнедеятельности мы созидать разучились. И городскую, и сельскую.

Жизнедеятельность – это не только чтобы поспать, поесть и наоборот. Это еще означает «радоваться и веселиться». Повеселишься тут в шестнадцатиэтажном бараке! И до тех пор, пока снова не научимся строить так, как умели еще семьдесят лет назад, – каждый заурядный домик, построенный до начала возведения Светлого Будущего, бесценен. В нем веселиться можно. И радоваться, когда идешь мимо него по улице.

А как же насчет награбленного? Ради сохранения культуры как среды обитания не будем открывать храмы?

Здесь противоречия нет. Выше уровня национальной культуры существует еще великая культура, культурный регион. Была древнегреческая культура, но древние греки входили и в культуру античную. Русские принадлежат к русской культуре, но и к культуре восточно-христианской, православной. Вместе с греками, грузинами, чувашами, карелами и многими другими.

Культур, обязанных своим происхождением христианской вере, по крайней мере две: наша и западная. Так что вполне уместно полагать, что стержнем культуры служит не религия, а КУЛЬТ. Образ богослужения. Прежде всего, православная Литургия, ежедневно совершаемая в наших храмах. И сталкивая друг с другом необходимость открытия храмов и необходимость сохранения памятников и собраний, сталкивают живой стержень культуры и наследие, подлежащее оживлению. Никакой другой культуры у нас с вами не будет, так что это путь к дальнейшему разрушению. Так что каждого созидателя подобных конфликтов я рекомендую считать разрушителем русской культуры, будь он журналист или театрал, бюрократ в пиджаке или бюрократ в рясе.