КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием - Георгий Почепцов Страница 5

Интересные, но странные по большей степени открытости, чем это принято, оставил помощник Андропова по работе в политбюро И. Синицин, например, о Е. Евтушенко: «Точка зрения Андропова и Брежнева победила. Солженицына не посадили в тюрьму и не сослали в Сибирь. Договорившись по тайному каналу с Баром и Брандтом, Брежнев согласился выпустить писателя в ФРГ. С грозными, но фактически пустыми формулировками ТАСС и газета „Правда” сообщили, что 13 февраля 1974 года писателя выслали рейсом „Аэрофлота” Москва — Франкфурт-на-Майне в Западную Германию. Благодаря Андропову Солженицын получил возможность вскоре соединиться со своей семьей и получил разрешение на вывоз за границу своего огромного и ценного архива.

В день депортации лауреата Нобелевской премии и публикации Указа Президиума Верховного Совета СССР о лишении его советского гражданства произошла еще одна история, носившая скорее курьезный характер. Случайно, задолго до высылки Солженицына, на тот же день в самом почетном месте для деятелей культуры и политики — в Колонном зале Дома союзов, расположенного в центре Москвы, была назначена встреча читателей с очень популярным поэтом Евгением Евтушенко. Евтушенко славился своим вольнодумством. Вероятно, поэтому, опасаясь превращения вечернего сольного концерта поэта в манифестацию московской интеллигенции против утренней высылки Солженицына, 5-е управление КГБ через учреждения политической цензуры отменило вечернюю встречу Евтушенко с читателями.

Поэт узнал днем 13 февраля о высылке любимого писателя и отмене собственного концерта. Евтушенко был разъярен. Он позвонил по имевшемуся у него прямому номеру телефона в кабинет Андропова и выразил ему свое глубочайшее возмущение обоими фактами. Я стал невольным свидетелем этого разговора, докладывая Юрию Владимировичу очередные бумаги политбюро.

Андропов мрачно выслушал известного ему, видимо, не только заочно поэта. Настроение у него, понятно, в тот день было отвратительным. Но он любезно сказал Евгению Евтушенко: „Ну что ты, Женя! Если хочешь поговорить, то приходи ко мне сейчас!” На другом конце провода, видимо, не знали, что ответить на приглашение грозного председателя КГБ. В трубке раздались гудки отбоя. Юрий Владимирович продемонстрировал мне эту трубку с прерывистыми гудками и обиженно сказал: „И что это он так испугался?! Я ведь действительно хотел с ним только поговорить!..” Как я узнал на следующий день, Евтушенко тогда отнюдь не проявил храбрости. Он исчез из Москвы и спрятался где-то у друзей в деревне, опасаясь, видимо, недреманного ока КГБ. По этому поводу Филипп Денисович Бобков, начальник 5-го управления, только загадочно улыбался…» [17].

И о Куусинене, имя которого несколько раз слетало с уст Андропова в этой книге, говорится следующее: «Излагая кратко биографию Отто Вильгельмовича Куусинена, его принадлежность к подпольной и разведывательной деятельности Коминтерна, направленной на разжигание мировой революции и беспорядков во всех странах мира, а затем его работу в верхушке ЦК КПСС, посвященной, очевидно, той же цели, я хотел бы обратить внимание прежде всего на то, что именно Куусинен был тем крупным, международного масштаба деятелем, который первым стал покровительствовать Андропову. Куусинен, пользуясь своими скрытыми, но достаточно близкими отношениями со Сталиным, сумел вытащить Юрия Владимировича из «ленинградского дела», главные партийные фигуранты которого в Ленинграде и по всему северо-западу страны были расстреляны или репрессированы в 1949–1950 годах. Андропов остался в живых и стал вторым секретарем партийной организации Карело-Финской союзной республики. В этом проявилось то обстоятельство, что видный деятель КПСС и Коминтерна явно „положил глаз”, что называется, на молодого и талантливого партийца Андропова. Он явно увидел в нем, как и Сталин, достаточно перспективного деятеля. Юрий Владимирович был моложе Отто-Вилли на тридцать три года и стал любимым учеником Куусинена. В 1952 году Куусинена переводят на работу в Москву. Почти сразу вслед за ним покидает Петрозаводск и Юрий Владимирович Андропов. Сначала, еще при Сталине, Андропова назначают инспектором ЦК КПСС в отдел организационно-партийной работы, что было тогда и осталось при всех генсеках признаком высшего доверия и скорого продвижения выше по службе в партийном аппарате».

Об обучении выживании и интригах в аппарате: «Старый коминтерновец мог передать своему лучшему ученику необходимость постоянной скрытности, что в сталинские времена являлось залогом спасения жизни. Куусинен мог научить Андропова и методам, которыми действовал Коминтерн, управляя различными компартиями всего мира. Он мог многое рассказать молодому дипломату о тех деятелях Коминтерна, своих старых друзьях и товарищах, которые стали руководителями стран „народной демократии” или заняли место во втором эшелоне, вроде Имре Надя или Эриха Хонеккера. Одним словом, Куусинен мог научить молодого дипломата совершенно новой дипломатии — не партнерским международным отношениям более или менее равных стран на мировой арене, а ленинско-сталинской социалистической дипломатии — как управлять государствами-сателлитами с дипломатических и партийно-эмгэбэшных позиций».

И даже о смертных приговорах, выносимых в ЦК: «Когда Брежнев в октябре 1964 года пришел к власти, он, как коварный и опытный политикан, наряду с существовавшими спецслужбами, где сидели не „его” люди, спешно стал формировать собственную неформальную контрразведку и разведку. Я полагаю, что личным резидентом и руководителем персональной спецслужбы генсека был тихий и незаметный К. У. Черненко. Он, вероятно, и дирижировал исполнителями разных „несчастных случаев” и смертей, которые происходили в борьбе за власть во времена застоя».

Мы привели так много цитат, поскольку это свидетельства человека, непосредственно работавшего с Ю. Андроповым. И. Синицина тоже относят к работникам разведки, который и сегодня скрывает это [18]. Его отца Е. Синицына называют не только родоначальником чекистской экономической мафии, но и тем, кто еще в Карелии завербовал Ю. Андропова и сделал его своим агентом.

Кстати, есть еще свидетельства того, что инструментарий убийств использовался в советской политической борьбе. Именно так видят путь к власти того же Андропова, когда его конкуренты на пути к посту генсека внезапно уходили из жизни. Однако это было и в другие периоды. Председатель КГБ В. Е. Семичастный вспоминал: «Брежнев предлагал мне физически ликвидировать Хрущева» [19].

С. Григорьянц в своей статье «Спецназ для тайных убийств только советских граждан» также обращается к этой теме: «Можно полагать, что Юрию Андропову и Филиппу Бобкову пришлось затратить почти пять лет на то, чтобы добиться разрешения на создание группы „А” и создавалась она не с целью улучшения слежки за советскими гражданами. Нужда в подготовке убийц для расправы с теми, кто явно мешал властям, кого неудобно было судить и невозможно было упрятать в психушку, стала очевидна для Бобкова и Андропова еще году в 1969 — через два года после прихода Андропова в КГБ. Тогда для них возник вопрос, что же делать с известной киевской художницей Аллой Горской» [20].И далее анализирует тщательное планирование ее убийства.

В нашем мире очень много повторов. Есть память людей и есть память институтов, толкающих их на повторение модели успешного действия в прошлом. Журналисты, например, уже проводят параллели между режиссером Ю. Любимовым и делом К. Серебренникова в современной России: «Надо полагать, кураторство андроповского КГБ над Таганкой заключалось не только в идеологическом контроле и сборе информации, но и защите вольнодумного театра от «носорогов» — чиновников Минкульта и партийных ортодоксов. Юрий Любимов объяснял свою эмиграцию в 1984 году: „Совсем распоясались после смерти Андропова…”. Реплика, радикально противоречащая мифу о неизменно каннибальской сути чекизма. Параллель напрашивается: в словах бывшего руководителя Центра общественных связей ФСБ Александра Михайлова относительно оперативного сопровождения „дела Серебрянникова” („в данном случае это было поручено ФСБ, потому как она ближе к теме интеллигенции, более деликатно умеет с ней работать, чем МВД”) — есть и определенная логика, и историческая традиция. И еще одно соображение: в пресловутом „Серебрянников-gate” мощно и неожиданно для многих проявило себя низовое общественное мнение (над созданием которого тоже потрудился Андропов в начале 80-х). Социальные сети и «русская весна» сделали полноправным участником жизни государства и общества патриотически настроенные массы, и массы эти, как выяснилось, не просто категорически не приветствуют либеральную интеллигенцию с ее прогрессивными эстетическими исканиями, но и власти, финансирующей подобные искания, готовы задавать вопросы» [21].