Матрица "Россия" - Сергей Кара-Мурза Страница 49

Мы отметили тот факт, что к концу XX века наше общество, в массе своей, утратило навык предвидения опасностей. Даже предчувствия исчезли. Это было признаком назревания большого кризиса, а потом стало причиной его углубления и затягивания. Не чувствуешь опасности – и попадаешь в беду.

Уже с начала перестройки специалисты фиксировали это странное изменение в сознании людей – на время в обиход вошел даже термин «синдром самоубийцы». Операторы больших технических систем совершали целую цепочку недопустимых действий, как будто специально хотели устроить катастрофу. Вот на шахте произошел взрыв метана, погибли люди. До этого был неисправен какой-то датчик, подавал ложные сигналы. Вместо того чтобы устранить неисправность, его просто отключили. Не помогло, сигналы беспокоили – и последовательно отключили, если память не изменяет, 23 анализирующих и сигнализирующих устройства.

Но признаком общей беды это стало потому, что так вели себя люди в самых разных делах. Среди бела дня, при полной видимости, немыслимым образом сталкивались два корабля, которые вели опытные капитаны. Водители на шоссе вдруг разворачивались из правого ряда, даже не подав сигнала, что приводило к тяжелой аварии. От травм, случайных отравлений и несчастных случаев у нас стало гибнуть очень много людей – по 400 тысяч человек в год.

Кто-то даже пустил идею, будто дело в нашей природной неспособности освоить блага прогресса, ужиться в мире техники. Это ерунда, срыв произошел во всем «цивилизованном мире». Череда очень похожих аварий прокатилась в 80-е годы по многим странам – с тысячами погибших (как на химическом заводе ведущей американской фирмы в Бхопале в 1984 г. – 2 тыс. погибших, десятки тысяч искалеченных). И опять же, сходное поведение во всех сферах. Вот в Голландии, у причальной стенки, переворачивается новый паром – халатно расставили автомобили, перегрузили один борт. Двести жертв. В городах США, начиная с Нью-Йорка, прошла волна больших пожаров, толпы молодых людей сгорели в дискотеках.

В Испании заболела масса людей, писали о каком-то таинственном вирусе. Дело проще: торговые фирмы пустили в продажу импортное растительное масло, в которое был добавлен анилин – сильнейший яд. Газеты писали, будто анилин добавили, чтобы придать маслу привлекательный цвет, вкус и запах, но это мне кажется невероятным. Госстандарт выдал сертификат качества. Директор Центральной лаборатории испанской таможни и еще четыре службы государственного контроля подтвердили, что масло с анилином годится в пищу. Погибло более тысячи человек, 25 тыс. остались инвалидами. Суды присудили жертвам компенсации в сумме 4 млрд. долл., правительство отказалось платить, т к. «это бы нанесло ущерб экономике страны».

Ясно, что речь идет о проявлении общего кризиса индустриальной цивилизации. Нас от этого отвлек острый социальный кризис 90-х годов, а на Западе имели время задуматься. Нам тоже пора, ибо речь идет о болезни сознания типичного человека городского индустриального общества. Это тот фон, на котором разыгрывается наш общий кризис, а фон – это общее состояние, от которого нельзя отмахнуться. Оно усиливает все частные болезни.

Суть момента в том, что та техносфера, в которой живет человек, дозрела до такой плотности и сложности, что опасностям в ней стало «тесно», и они полезли из нее, как перекисшее тесто. В Западной Европе сейчас только хлора накопилось более 20 тысяч летальных доз на каждого жителя. Интенсивность потоков энергии и опасных материалов такова, что сама технология может быть превращена в оружие массового уничтожения – и по ошибке, и сознательно. Но беда не в технике, беда в том, что городской человек не умнел в том же темпе, что росли опасности техносферы – и к настоящему времени его сознание не соответствует структуре и масштабам угрозы. Оно неадекватно.

Оно неадекватно по отношению к угрозам вообще, просто срыв в отношении технологического риска нам это показал раньше, чем угрозы соединились в лавину. Это сигнал, который надо услышать и принять срочные меры. Кстати сказать, после Чернобыля на Западе ожидали, что как раз из России будет сказано важное слово, что именно у нас начнется движение к новому пониманию рисков. Так оно поначалу и было, и академик В.А. Легасов с его группой высказали много важных мыслей, в чем-то у них были даже прозрения. Но продолжить не смогли, нас увлекла, а кого-то и погубила перестройка (тем более что Легасов как раз и предупреждал о порождаемых ею опасностях – и вошел в конфликт с ее вождями и западными энтузиастами; он, например, из анализа чернобыльской аварии сделал вывод, что перестройка вскоре приведет к этническим конфликтам).

В чем же дефект? В том, что в основу индустриального разума (рациональности модерна) была положена особая конструкция, особый комплекс идей – механистический детерминизм. Смысл его в том, что мироздание – это машина, причем машина простая. Все в ней предопределено (детерминизм) и поддается расчету. Бог-часовщик завел пружину мироздания и больше не вмешивается, часы тикают в полном порядке.

Это машина равновесная, процессы в ней обратимы и предсказуемы, достаточно законов Ньютона. Адам Смит описал рыночную экономику как такую ньютоновскую машину, даже метафору «невидимой руки» (у Ньютона это гравитация) взял. Эта же модель положена в основание конституции США – сдержки и противовесы держат ее в равновесии. Такой машиной, наподобие часов (или насоса) представлялся и человек. Это мировоззрение породило безответственность, особое качество человека индустриального общества. Если вокруг – простые машины, все обратимо и предсказуемо, то чего опасаться! Все поправимо, невидимых угроз мир не таит.

К тому же индустриальная революция породила цивилизацию огня и железа, ее кумиром стал Прометей. Прометей – титан, порождение языческого сознания, воплощение культа силы. Человек Запада посчитал себя всесильным, обрел свое второе, языческое Я. Оно проявилось уже в Ренессансе с его утопией античной свободы, потом в расцвете алхимии с ее магическим сознанием (в том числе и в алхимии денег – монетаризме), в неоязычестве Вольтера с его криком «Раздавите гадину!» (христианство). Так из сознания был выброшен дар предвидения угроз. Идея свободы затоптала ответственность, идея прогресса – память. Слепые вели слепых, и мир свалился в яму нынешнего кризиса.

Как известно, в России все кризисы Запада происходят в самой бурной форме. Любую западную идею мы заглатываем и доводим до крайности. Последний раз, при Горбачеве – Ельцине, это уже было совсем ни к чему – глотнули неолиберализма, больного учения уже очень больного Запада. Судя по всему, поправимся, но сильно исхудаем.

Для начала требуется нам вернуться на круги своя, обратиться к устоям своей культуры, которая выросла на Православии и русском космическом чувстве. С этим ядром совместимы мироощущения множества народов, они и собрались с русскими в Россию. Но в этом ядре нет места для механистического детерминизма, хотя его формулы мы используем как научный инструмент. Но мы должны вспомнить, что мир – не машина, а Космос, сложно построенная прекрасная и хрупкая Вселенная. А мы за нее ответственны. Процессы в ней в большинстве случаев необратимы, так что мы по незнанию, по халатности или сдуру можем совершить непоправимое. В мире, обществе и человеке много непредсказуемого, чего нельзя рассчитать. А значит, что-то менять, а тем более ломать, надо с большой осторожностью. Ведь нам даже не дано предугадать, как слово наше отзовется, а тут кувалдой начали свою страну перестраивать. Вот и встают угрозы-великаны.