Трансформация войны - Мартин ван Кревельд Страница 46

Конкуренцию от конфликта отличают правила, согласно которым сторонам не разрешается вступать в открытый бой, чинить друг другу препятствия или уничтожать друг друга даже тогда, когда они пытаются окончательно разрешить дело в свою пользу. Напротив, сама идея «честной» конкуренции строится на том, что такие приемы недопустимы. Спортсмена, который ставит подножку другому, дисквалифицируют, если это заметит арбитр. Автомобильную компанию, которая устанавливает «жучки» в офисе конкурирующей фирмы или пытается взорвать ее завод, ожидают судебное разбирательство и, если вина будет доказана, наказание. Приходится признать, что часто грань между конкуренцией и полномасштабной войной немного размыта. Известно, что атлеты, бегающие на средние и дальние дистанции, планируют забеги так, чтобы наилучшим образом использовать свои способности и нейтрализовать преимущества соперников, и это не считается нечестным. Промышленные компании иногда прибегают к недобросовестным методам, чтобы вытеснить соперников с рынка. Они копируют продукцию конкурентов, проводят агрессивные рекламные кампании и сбивают цены. И все же различие между этими двумя явлениями существует, и оно столь важно, что без него само существование «цивилизованной» жизни было бы невозможно.

Таким образом, ни процесс формирования сил, ни конкуренция не подразумевают наличие стратегии как таковой. Напротив, стратегия начинается там, где заканчивается процесс формирования сил, а конкуренция — в тот момент, повторюсь, когда мы имеем дело с противником, обладающим разумом и который не соглашается покорно с нашими планами, но активно препятствует их осуществлению, при этом пытаясь претворить свои собственные. Можно выразить эту мысль и другими словами. Действия и процессы, которые не являются конфликтом в указанном выше смысле, такие, как создание сил и конкуренция, не «стратегические». Это так — независимо от затраченных на них физических и умственных усилий. Поэтому стратегию можно определить как учение, которое, с одной стороны, описывает конфликт, а с другой — дает рекомендации по его ведению.

Стратегия, понимаемая как аналитический инструмент, черпает свою исключительную силу в том факте, что не зависит от масштаба конфликта, от среды, в которой тот протекает, от средств, использующихся его участниками, и даже от масштабов применяемого насилия. Например, стратегия как способ мышления представляет собой одно и то же, идет ли речь о двух отделениях, встретившихся на поле боя, или о двух армиях в миллион человек каждая, сражающихся за господство над целым континентом. Она не меняет своей природы в зависимости от того, является поле боя участком земли размером в квадратную милю, океаном, протянувшимся на миллионы квадратных миль, неопределенная и постоянно смещающаяся зона воздушного пространства или даже шахматная доска. Для стратегии также не имеет значения, ведется ли конфликт с применением управляемых ракет, винтовок, копий или камней. Стратегия определяет процесс ведения войны, самого жестокого вида человеческой деятельности. Однако, принимая во внимание тот факт, что многие виды человеческой деятельности можно описать с помощью «стратегических» терминов, таких, как наступление, оборона и т. п., становится очевидным, что стратегия также руководит ходом футбольного и баскетбольного матчей, шахматной партии и даже многих безобидных детских игр, таких как крестики-нолики.

На войне цель стратегии — преодоление силы с помощью другой силы, однако если достигнуто такое соотношение, что одна сторона намного сильнее другой, то нужна не стратегия, а просто нажим. Если разница в силе не слишком велика, начинается игра. Простое противопоставление одной силы другой обычно приводит к патовой ситуации или, самое большее, к полному истощению одного из противников. Соответственно, искусство стратегии состоит в том, чтобы действовать силой против слабости, или, как писал древнекитайский военный теоретик Сунь Цзы, стратегия заключается в том, чтобы бить камнем по яйцу. Однако предполагается, что противник активен и обладает разумом. Он может определить место, куда мы собираемся направить нашу мощь, и либо стянет туда свои силы, либо проведет свои приготовления так, что наш удар придется в пустоту. Таким образом, первичное условие достижения успеха состоит в способности угадывать мысли противника и скрывать собственные. Но то же самое работает и в обратном направлении. Если мы хотим помешать противнику сосредоточить силы с тем, чтобы воспользоваться нашей слабостью, мы должны не дать ему раскрыть наши планы, одновременно пытаясь угадать его. Конечным результатом является сложное динамическое взаимодействие двух противоборствующих разумов, характерное для стратегии на любом ее уровне и являющееся ее уникальной чертой. Поскольку одна сторона пытается перехитрить другую, то возникает ситуация, когда замыслы одного зависят от намерений другого, которые, в свою очередь, зависят от намерений первого. Так же, как и в случае со взаимно отражающимися зеркалами, мы получаем серию взаимно усиливающихся мысленных образов, число которых теоретически бесконечно.

Но если в случае взаимно отражающихся зеркал изображение получается более или менее точным, то сущность стратегии, будь то на войне, в футболе или в шахматах, заключается в способности маневрировать, обманывать и сбивать с толку противника. Каждая сторона демонстрирует свое намерение предпринять какие-либо действия, тогда как тайно готовится сделать совершенно другое. Каждая сторона сосредоточивает силы в пункте А, делая вид, что находится в пункте В, ведет себя так, как будто собирается нанести удар в направлении С, тогда как ее истинная цель — направление D. И на этом дело не заканчивается. Подлинное искусство заключается в том, чтобы заставить реальность и вымысел в случае необходимости мгновенно поменяться местами, «приспосабливая» их соответствующие роли к шагам противника, дабы помешать осуществлению его планов и воспользоваться его ошибками. В развитии данного процесса наступает определенный момент, когда обманный маневр превращается в решающий удар, и наоборот, изначально планируемый решающий удар сводится к простому маневру. С течением времени реальность и вымысел становятся неотличимыми друг от друга. Поскольку секретность часто требует, чтобы о подлинных намерениях командования не догадывались даже его собственные подчиненные, может наступить момент, когда одна из противоборствующих сторон или обе перестают различать реальность и вымысел.

Парадоксальная логика стратегии раскроется в полной мере после того, как мы проиллюстрируем данный вид взаимодействий с помощью конкретных примеров. В обычной жизни можно ожидать, что действие, которое было успешным однажды, будет таковым и в следующий раз, при условии, что обстоятельства не изменятся. Если я брошу предмет один раз и увижу, что он упадет на землю спустя определенный промежуток времени, я вправе ожидать, что это повторится снова, независимо от того, сколько раз я буду это делать. Однако эта простая истина, на которой основана вся современная наука и техника, неприменима к войне, футболу, шахматам и любому другому виду деятельности, ходом которой управляет стратегия. В данном случае вполне вероятно, что действие, которое было успешным один раз, не будет таковым во второй. Оно потерпит неудачу не вопреки тому, что сработало один раз, а из-за того, что именно этот успех, вероятно, насторожит умного противника. Данное рассуждение применимо и в обратную сторону. Если операция провалилась один раз, противник может сделать вывод, что она не будет проводиться повторно. Как только он поверит в это, лучшим способом добиться успеха будет повторить ее еще раз. Результатом будет непрерывное активное взаимодействие, способное превратить победу в поражение, а поражение — в победу.