Дорога к несвободе. Россия, Европа, Америка - Тимоти Снайдер Страница 46

Когда песня закончилась, Залдостанов призвал захватить еще больше украинских земель (“…и гимн России учит заграница, и каждый русич думает: «Пора»”). После этого наконец началось мото-шоу. Как и прозвучавшие прежде рэп и ска, трюки оказались заурядными образцами североамериканского искусства. “Байк-шоу” замечательно лишь одним – реабилитацией давно дискредитировавшей себя концепции европейского искусства: любимого нацистами гезамткунстверк (Gesamtkunstwerk), “совокупного художественного произведения”, подменяющего мир мировоззрением, а историю – вечностью.

“Распятие” (10 июля), какофония после гибели MH17 (17 июля) и “байк-шоу” (9 августа) – лишь три примера телепропаганды, с которой россияне ознакомились летом 2014 года.

Хитроумный обман привил россиянам чувство собственной невинности. Трудно сказать, какое воздействие это оказало на население России в целом, но некоторые люди и в самом деле отправились на Украину воевать.

К 8 августа, когда российская артиллерия вынудила украинские войска оставить отдельные участки границы, у России появилась возможность перебрасывать больше добровольцев (и вооружений). Как признавались вербовщики (хотя российские официальные лица это отрицали), правительство РФ использовало белые грузовики без опознавательных знаков (“гуманитарные колонны”) как военные конвои. Россияне становятся добровольцами из-за рассказанного телеканалами о войне с Украиной. Вербовщик, ветеран сил специального назначения, объяснил: “Наша пресса и телевидение подают вопиющие факты”.

Один из российских добровольцев сообщил, что Украины больше нет. Пришелец из далекой Азии (оттуда, где Россия граничит с Китаем, Монголией и Казахстаном) заявил, что русские и украинцы – один народ. В то же время реальностью эти люди считали “Новороссию”, упоминать о которой российские телеканалы перестали, когда добровольцы приехали на Украину. Одни добровольцы считали, что они мешают США развязать мировую войну, другие – что они сдерживают посланцев всемирного Содома. Отвечая на вопрос, за что они сражаются, российские добровольцы говорили о “фашизме” и “геноциде”. Вымысел о распятии оказался незабываемым. Молодые люди упоминали о “зове сердца”, требующем прийти на помощь детям.

Но гораздо больше, чем стекающихся к границе добровольцев, здесь было кадровых военных. В июле – августе 2014 года в приграничных районах российские офицеры распоряжались уже в 23 армейских лагерях. К началу августа здесь готовились к вторжению подразделения около 30 частей вооруженных сил. Жители российских приграничных деревень привыкли и к присутствию молодых солдат со всей страны, и к канонаде.

Солдаты привлекали к себе внимание. Молодые люди, готовившиеся через несколько дней пойти под огонь, могут вести себя необычно. Вечером 11 августа жители села Куйбышево на российской стороне границы наблюдали непривычный танец. Танцевали военнослужащие 136-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады, дислоцированной в Буйнакске, в Дагестане (регионе с преобладающим мусульманским населением, где живет менее 5 % русских). Как и многие российские солдаты, отправленные на Украину убивать и погибать, эти солдаты не были этническими русскими. Они принадлежали к национальным меньшинствам, гибель которых игнорируют медийные рынки. Вскоре после 11 августа 136-я бригада перешла границу и вступила в бой. К 22 августа в Дагестан везли тела танцоров.

18-я отдельная мотострелковая бригада (дислоцированная в Чечне и укомплектованная в основном людьми, ставшими беженцами из-за российских военных операций в этой республике) одной из первых перешла границу во время летнего наступления. Незадолго до этого бригада действовала в Крыму. 23 июля, через шесть дней после того, как Россия сбила MH17, солдатам приказали явиться в свою часть в Чечне. Три дня спустя их везли во временный лагерь у украинской границы. 10 августа Антон Туманов, один из солдат 18-й бригады, позвонил матери: “Нас отправляют в Донецк”. На следующий день ему выдали гранаты и патроны. Он прислал матери сообщение в VKontakte: “Телефон сдал, на Украину уехал”. Туманов был одним из примерно 1200 солдат 18-й отдельной мотострелковой бригады, вошедших 12 августа на территорию Украины.

13 августа они попали в город Снежное, где месяцем ранее российские военнослужащие сбили MH17. Снаряды украинских “градов” подорвали грузовики с боеприпасами. Погибло около 120 человек, было ранено еще около 450. Семья Туманова получила копию свидетельства о смерти из [ростовского] морга. Место смерти – “Пункт временной дислокации войсковой части 27777”, время – “Во время исполнения обязанностей военной службы”, причина: “Сочетанная травма. Множественные осколочные ранения нижних конечностей с повреждением крупных кровеносных сосудов. Острая массивная кровопотеря”. Мать узнала чуть больше об обстоятельствах гибели сына от его сослуживца, не побоявшегося разговора с ней. “Я вот не понимаю, – говорит она, – за что он погиб. Почему бы нам не дать людям на Украине самим выяснить отношения?” Ее задевает, что сын погиб на необъявленной войне: “Если они отправляют туда солдат, пусть признают это”. Когда она изложила факты в социальных сетях, ее назвали предательницей.

Константин Кузьмин, также военнослужащий 18-й отдельной мотострелковой бригады, вероятно, погиб тогда же. 8 августа он в спешке позвонил родителям: “Мама, папа, я люблю вас. Всем привет! Поцелуйте мою дочку за меня”. Девять дней спустя военный комиссар передал матери, что ее сын погиб на учениях близ украинской границы. Она спросила: “Вы сами-то в это верите?” Комиссар признался, что не верит.

Один из товарищей Кузьмина, танкист Руфат Орониязов, уцелел под обстрелом 13 августа. Подруга могла следить за передвижениями его части в социальных сетях и поэтому знала об обстреле и погибших. На следующий день Орониязов позвонил ей и сказал, что “на его глазах погибло очень много наших”. После 14 августа Орониязов перестал звонить. “У нас ничего такого не было. Мы до свадьбы ждем. А когда я что-нибудь рассказываю, он всегда смеется”.

17 августа (или примерно в этот самый день) подразделения 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии (Псков) перешли украинскую границу. Около ста (из приблизительно 2 тыс.) военнослужащих погибло. Похороны в Пскове начались 24 августа. Тех, кто пытался сфотографировать могилы, прогоняли прочь. 19 августа во вторжении принял участие дислоцированный в Рязани 137-й парашютно-десантный полк 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Вскоре погиб Сергей Адриянов. “Прости меня, сына, – написала его мать в VKontakte, – что не смогла тебя уберечь от этой злой войны”. Друг прокомментировал: “Пусть земля будет тебе пухом, брат. Будь проклят тот, кто послал тебя воевать на чужой земле”.

31-ю отдельную гвардейскую десантно-штурмовую бригаду (Ульяновск) отправили на учения 3 августа. Но солдаты понимали, что едут на Украину: все напоминало прежнюю переброску в Крым. (Там десантник Николай Козлов носил форму украинского милиционера, видимо, для маскировки.) 24 августа бригада находилась уже на украинской территории. В тот день в бою Козлов потерял ногу. По меньшей мере двое его товарищей – Николай Бушин и Ильнур Кильченбаев – погибли. Украинцы взяли в плен десятерых, в том числе Руслана Ахмедова и Арсения Ильмитова.