Глобальные элиты в схватке с Россией - Александр Проханов Страница 45

Обрадованные торговцы следующим ранним утром быстро переписали цены (а дело происходило жарким летом). Но глашатаи совершенно неожиданно объявили указ хана, в котором он запрещал жителям Бухары вообще покупать мясо. Жара усиливалась, и на рынках появился запах гниющего мяса. Мясники всё поняли, тут же была сформирована новая делегация, которая поспешила к хану и нижайше попросила вернуться к старым ценам. А для этого попросила принять в казну четыре тысячи динаров. Правитель вновь ничего не сказал и только кивнул. Позднее этот хан сказал: «Они думали, что за две тысячи я продам свой народ, за который несу ответственность?»

Так вот, историческая исламская память хранит именно суть этой и сотен, тысяч других реальных эпизодов именно как проявление правителем, его визирей, его элитного окружения действительной веры, следование нормам, заповеданного Всевышним. Конкретное имя не имеет значения, если исходить из мусульманского теологического принципа, что только через достойного человека и проявляется воля Всемогущего.

Однажды знаменитый суфийский шейх Абу Саид Мейхенский пришел по приглашению на какое-то торжество, которое устраивал местный правитель. Слуга его не узнал и спросил, как его представить. «Скажи, что пришел Никто, и звать его никак». Таков был ответ мастера.

Говоря о возможном формировании консолидированной элиты Исламского мира необходимо, прежде всего, акцентировать внимание на двух основных направлениях этого процесса – «умеренном» и «радикальном».

Большинство протоэлитных групп, которые стоят во главе тысяч и десятков тысяч умеренных исламских партий, движений и организаций по всему миру, так или иначе связаны с наиболее опытным в новой истории исламским Движением – «Братья-мусульмане», представители которой избраны в парламенты 87 стран мира.

В целом среди таких умеренных исламских элитных групп можно выделить три основных типа.

Во-первых, структурированные суннитские исламские движения и партийные организации: «Братья-мусульмане» в Египте, правящая Партия справедливости и развития в Турции, политические организации, в той или иной степени находящиеся под идеологическим влиянием «Братьев-мусульман» в десятках стран Азии, Европы и Африки.

Во-вторых, умеренные шиитские политические структуры, режимы, организации: правящий режим в Иране, значительный спектр шиитских политических организаций в Ираке, прежде всего, связанных с великим аятоллой Систани, умеренные организационные структуры в Пакистане, Индии, Омане, Йемене, Ливане, Афганистане, в Европе и Америке.

В-третьих, это огромное количество различных организационных структур социального, благотворительного, экономического, образовательного характера по всему миру, без явно выраженного политического облика, где также происходит своего рода «брожение» и формирование соответствующих протоэлитных групп.

Особенность большинства таких умеренных элитных групп Исламского мира заключается в том, что они стремятся сформировать и соединить достаточно аморфный общеисламский политический проект с кризисными реалиями сегодняшнего дня. Получается это по-разному, с различной степенью эффективности.

Наиболее успешной в этом отношении оказалась близкая идеологически к «Братьям-мусульманам» основная часть нынешней турецкой элиты во главе с Реджепом Эрдоганом, которая с 2002 года постепенно, но неуклонно продвигает свою политическую программу: не только внутри страны, но и на метарегиональном уровне.

С другой стороны, сами родоначальники умеренного исламского фундаментализма, египетские ихваны, оказались не готовы к реальным вызовам революционного процесса. В результате военного переворота (2013) они оказались смещены, а более пяти тысяч сторонников «братьев-мусульман» были убиты, десятки тысяч заключены в тюрьмы и концентрационные лагеря.

Ситуация в глобальном шиитском спектре в значительной степени иная. Шиитский политический проект прямо связан с одной из величайших революций XX века – революцией 1978–79 годов в Иране и возникновением Исламской Республики Иран. Именно ИРИ является не только действительным промоутером глобального шиитского политического проекта, но также идеологическим и организационным руководителем большинства региональных и локальных шиитских структур различного типа.

Соответственно, одна из наиболее эффективных в настоящее время элит в Исламском мире (а может и самая эффективная) – иранская. Именно для высшего эшелона иранской элиты, наряду с турецкой, характерно действительное стратегическое мышление. Крайне важно отметить, что в Исламской Республике Иран в рекордные сроки (по историческим меркам) была сформирована своя целостная, эффективная национальная элита, которая не только доказала свою способность к эффективной модернизации страны, но и разработала и приступила к реализации глобального исламского политического проекта, окрашенного в шиитские тона.

Еще в начале нынешнего столетия многие аналитики и эксперты были убеждены, что глобальный исламский политический проект, во всяком случае – суннитского спектра Исламского мира, связывался или ассоциировался с движением «Братьев-мусульман». Но действительность оказалась иной. Как явственно продемонстрировали революционные события на арабском Востоке, начавшиеся осенью 2010 года, фактически «Братья-мусульмане» не имели не только действительного, проработанного глобального политического проекта, но даже и регионального. Более того, жестокое, кровавое поражение ихванского движения в Египте превратилось в доказательство того, что собственно и эффективная внутринациональная политическая стратегия у «Братьев» отсутствовала.

Сам этот факт стал яркой демонстрацией реального «качества» высшей элитной группы, которая сложилась у ихванов к моменту начала революции.

Движение «Братьев-мусульман» зародилось в Египте еще в 1928 году. Но, даже выполняя периодически некоторые политические функции, оно оставалось, прежде всего, структурой массовой социальной взаимопомощи и территориальной социальной самоорганизации населения. Однако даже самая эффективная социальная организация в революционной ситуации не может стать действительным политическим авангардом.

Второе направление – радикальные протоэлитные группы, которые во внешнем мире чаще всего рассматриваются как террористические и экстремистские. Резкое усиление их влияния совпало с поражением умеренных фундаменталистов в Египте в 2013 году и возникновением соответствующего политического вакуума в Исламском мире.

По своему внутреннему религиозному содержанию, они известны как «крайние салафиты», «джихадисты», такфиристы. Самый яркий пример здесь – набирающее силу «Исламское государство» (запрещенная в России террористическая оргнизация. – Ред.), оно же ИГИЛ, оно же ДАИШ. Его главный конкурент в радикальном спектре – «Джабхат-Нусра», связанная больше идеологически с «Аль-Каидой».

Главные религиозно-идеологические различия протоэлитных групп ИГ, «Джабхат-Нусра», других экстремистов от «ихванов» как умеренных исламистов заключается в трех основных особенностях.

Во-первых, политический проект этих групп, и, прежде всего, ИГ открыто выражен в идее возрождения халифата как единственно возможного государственного оформления глобальной уммы.