Реванш русской истории - Егор Холмогоров Страница 45

С тех пор представители ностальгирующего советизма не уставали распространять клевету, что якобы «русские националисты в лице Распутина призвали к развалу СССР». Это, конечно, ложь. Призывы к развалу к тому моменту озвучивали уже все кому не лень – представители Литвы и Грузии, Украины и Молдавии. Но никто не хотел платить цену. Предполагалась, что банкет, как обычно, оплатят русские. И когда Валентин Распутин, человек в самом деле защищавший русский народ от перевода нашего небогатого жира на шпик за чужим столом, осмелился напомнить о цене распада, то этнополитические альфонсы буквально хватали ртом воздух от возмущения.

Я отлично помню этот момент: за съездом следила вся страна, и многие люди, выходя из дома, брали с собой радиоприемник, чтобы слушать прямую трансляцию. Я шел по улице, стараясь держаться ближе к одетому в модную варенку кудрявому молодому человеку с рижским радиоприемником в руках. И вдруг увидел, как он буквально затрясся, едва не выронив драгоценный в те времена гаджет. Всё дело было в прозвучавших в этот момент словах:

«А может быть, России выйти из состава Союза, если во всех своих бедах вы обвиняете ее, и если ее слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления? Кое-какие ресурсы, природные и человеческие, у нас еще остались, руки не отсохли. Без боязни оказаться в националистах мы могли бы тогда произносить слово «русский», говорить о национальном самосознании… Не Россия виновата в ваших бедах, а тот общий гнет машины, который оказался для всех для нас пострашней монгольского ига и который и Россию тоже унизил и разграбил так, что она едва дышит». Именно смыслы той речи Валентина Распутина в конечном счете легли в основу той идеологии, которая сегодня стала, простите за варваризм, «политическим мейнстримом».

Впрочем, такова судьба всего «деревенского» направления русской прозы. В форме литературного процесса началась в 1960-1970-е и продолжается до сего дня национально-освободительная борьба русского народа против всевозможных метастазов «ленинской национальной политики», превратившей русский народ, его территорию, его хозяйство, его культуру в резервуар для питания враждебных русским государств.

Те десятилетия для всего мира стали «весной этносов», с увлечением открывали себя кельты, в моду входил «фолк», внезапно стало хорошим быть не гражданином мира, а держаться корней. Не была исключением и Россия: здесь переоткрывали русскую идентичность, историю, поставлен был вопрос о сохранении исторических памятников. В гениальном «Ладе» Василия Белова русский человек обнаружил, что у него есть целостная традиционная культура, еще не вполне убитая «новой исторической общностью – советским народом».

Но писателям-деревенщикам выпала куда большая честь, чем просто переоткрыть русскую культуру. Они своим словом остановили фактический геноцид русского этноса.

Основой русского мира была весьма специфичная ячеистая модель расселения небольшими деревнями. Именно эта модель позволила при крайне низкой плотности населения занять то огромное пространство, которым мы заслуженно гордимся. И вот эта русская модель расселения начала систематически уничтожаться в ходе кампании по «ликвидации неперспективных деревень». Уничтожалась, забрасывалась, сносилась бульдозерами, заливалась водохранилищами матрица русской жизни. Люди сгонялись в безличные плохо построенные поселки городского типа, обреченные спиваться и деградировать. Если бы не усилия деревенщиков, если бы не критика разрушения русского пространства, а с ним и русской души, ткань русского мира была бы растерзана невозвратно. Благодаря им с какого-то момента «партия и правительство» начали обращать внимание на Нечерноземье. Хотя от вложений особого проку не было, по крайней мере, притормозилось разрушение русской среды.

«Прощание с Матёрой» Распутина было самым громким и ярким из протестных выступлений. Матёра – остров на великой реке Ангаре. «Остров Россия», как сказал бы Вадим Цымбурский. Здесь есть и красота природы, и всё, что нужно от её щедрот для хозяйства и выживания. Есть и церковь, и кладбище, где покоятся отеческие гробы.

Вмещающая в себя всю русскую сибирскую историю от первых казаков Матёра слышит приговор, обрекающий на уничтожение и обжитые дома, включая памятники деревянного зодчества, и церковь, и даже старое кладбище, кресты на котором должны быть уничтожены, чтобы не смущать проплывающих по реке иностранных туристов. «В чем дело, граждане затопляемые? Мы санитарная бригада, ведем очистку территории. По распоряжению санэпидстанции».

Написанная с удивительным сочетанием лиризма и тонкого злого сарказма повесть Распутина была голосом русского человека, который не желал быть затопляемым. Художественная сила «Прощания» (усиленное фильмом Ларисы Шепитько и Элема Климова) была такова, что бездумные затопления, помешательство энергетиков на новых плотинах, уничтожающие историю, этническую культуру и природную среду эксперименты стали под большой вопрос. Возбужденные сторонники «СССР-2» до сих пор утверждают, что Распутин якобы «убил» советскую гидроэнергетику. На фоне катастрофического обмеления Байкала в истоке Ангары все эти упреки звучат особенно неуместно – величайшее озеро оказалось на грани той самой катастрофы, которую Распутин пытался предотвратить.

Великий талант Валентина Распутина был осознанно поставлен на службу прежде всего русскому народу. Причем не громкой патетикой, а конкретной художественной и мыслительной, в чем-то даже социологической, работой над восстановлением нормальной жизнеспособности подвергшегося разгрому утопическими экспериментами этноса.

Вспомним один из первых его рассказов – «Деньги для Марии», посвященный дефициту солидарности в нашем обществе и необходимости возвращения инстинкта взаимопомощи людей. Или страшное оскорбление, которое нанесла толерантной общественности последняя крупная повесть Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана»: по сюжету русская женщина не дрогнувшей рукой убивает изнасиловавшего ее дочь чужеземца и идет за это в тюрьму. Повесть, напомню, была написана в 2003 году – до Кондопоги, до Бирюлева, до многочисленных громких дел по самообороне. Снова художник оказался в каком-то смысле в авангарде «сопротивления материала» обреченного на «затопление». Сопротивления, которое в конечном счете позволило нормализовать этнополитическую ситуацию в стране, создать предпосылки подлинного равноправия народов и строгой законности.

Не так много можно найти в мировой истории явлений, когда бы группа писателей сыграла столь важную роль в истории своего народа, в его возрождении и выборе им направлений развития. Деревенщикам и Валентину Распутину впала именно такая удивительная судьба. Поэтому всегда, пока текут еще по северному полушарию великие русские реки, будет нестись по ним моторная лодка деревенской прозы – будут сидеть в ней братья и сестры, и встречать по берегам дома и церкви, стоящие в соответствии с Ладом, а в воде будет плескаться Царь-Рыба (всяко покрупнее грузинских пескарей). И нестись эта лодка будет к Матёре, ставшей еще одним воплощением вечного русского архетипа – погрузившимся под воду Градом Китежем.

16 марта 2015