Фронт Путина. Против кого? - Валерий Смирнов Страница 43

Я думаю, что для большинства граждан России ответ на этот вопрос ясен или чувствуется. Крупных независимых средств массовой информации с миллионными тиражами или тех, что выходят на телеэкраны, в России не осталось. И даже те, кто не знает, по какой причине это произошло, все равно это чувствуют. Когда включаешь телевизор и на всех каналах, принадлежащих различным, как бы независимым владельцам, видишь один и тот же подбор новостей с комментариями одного и того же толка, становится понятно, что кто-то определяет – каким новостям в эфире быть, а каких вообще не выпускать и какую оценку этим новостям давать.

Примерно то же самое, хотя и с чуть большим разнообразием, происходит в прессе. Во всяком случае, такие острые сюжеты, как массовая фальсификация выборов, в крупные средства массовой информации не попадают, несмотря на то, что они всячески стараются подчеркнуть свою независимость: независимое телевидение, независимая газета. «Независимый» и «демократический» – это чуть ли не синоним многих наших крупных средств массовой информации. Почему же они не пишут о фальсификации выборов?

Потому, что сейчас все крупные СМИ так или иначе принадлежат крупным финансовым группам, начиная с тех, которые прямо контролируются государством, типа Газпрома, и кончая внешне независимыми, но которые тоже находятся под политическим контролем государства. Не секрет, что волна приватизации, которая прошла в 1995 – 1997 годах, породила так называемых олигархов за счет того, что государственная, то есть общенародная собственность перешла им в руки через некие фиктивные, так называемые залоговые аукционы, и по массе других схем фактически задаром. В основном обещали вложить средства в предприятие, а когда оно становилось их, деньги оттуда забирали, или же расплачивались за акции предприятия, которые поступали в их распоряжение, средствами или дивидендами самого же предприятия, – то есть действовали по чисто жульническим схемам.

Все это означает, что у всех тех крупных капиталистов-олигархов, которые появились в 1995 – 1997 годах и стали эдакими тузами промышленности и финансов в России, честно заработанных средств нет. Поэтому те средства массовой информации, которые опираются на эти финансовые группы, а иначе сейчас крупные СМИ и не функционируют, они, естественно, опираются на этот самый ворованный капитал и обслуживают его. А единственная защита этого капитала – это правящий ныне в России режим. И если какая-нибудь финансовая группа (пример тому – Ходорковский) решит вдруг действовать не считаясь с правящим кланом, то российскому государству ничего не стоит в два счета доказать, что весь тот капитал, которым эта финансовая группа обладает, – ворованный. И на этом основании забрать его в полном соответствии с законом, как и поступили с Ходорковским.

Обратная сторона медали дела Ходорковского – это то, что точно таким же образом можно посадить в тюрьму любого из представителей олигархического капитала, от Потанина до Абрамовича, потому что все они получали свои средства точно так же. Но поскольку они обслуживают интересы государственной машины и политически подыгрывают ей, им дается какая-то свобода действий, оставляется возможность красть средства из народного достояния, эксплуатировать те предприятия, которые принадлежат всему народу, но были отданы в собственность лично им, и таким образом поддерживать существующую систему.

Поэтому понятно, что средства массовой информации, которые существуют на эти деньги, могут только поддерживать государственную машину России, которая фальсифицирует выборы, и никогда ни звука об их фальсификации не проронят.

* * *

Отдельно надо сказать несколько слов о телевидении. Я уже мимоходом упоминал о его роли ранее. Но сейчас остановлюсь на нем поподробнее. В свое время, еще при Съезде народных депутатов, произошел такой очень интересный казус. Когда телевидение освещало работу Съезда и, соответственно, работу противостоящего ему президента, то оно постоянно принимало президентскую сторону, то есть президентские трактовки того, что происходило на Съезде народных депутатов. Короче, занимало необъективную, явно тенденциозную позицию. Это было настолько очевидно, что на VIII Съезде народных депутатов нам удалось провести через Съезд постановление о недопустимости цензуры на государственном телевидении. Смысл этого постановления был в том, чтобы создать группу народных депутатов, которая осуществляла бы наблюдательную деятельность за телевидением и таким образом не допускала бы, чтобы информация на телевидении подавалась тенденциозно и однобоко.

Это вызвало на телевидении, как и в президентской администрации, страшный переполох. Одна из негативных ролей Хасбулатова в то время состояла в том, что он приложил все возможные усилия для того, чтобы это постановление не начало действовать. Оно не публиковалось в течение почти двух месяцев после его принятия. А когда оно было опубликовано, то оказалось в таком перековерканном виде, что группе демократических депутатов ничего не стоило обратиться затем в Конституционный суд России и доказать, что это выпущенное постановление недействительно, поскольку это не то, за что голосовал Съезд народных депутатов. В результате оно так никогда и не было применено.

Но пока постановление готовилось к выпуску, и телевидение дрожало от того, что его деятельность, наконец, может быть проконтролирована, в предварительном порядке шла ознакомительная работа с деятельностью телевизионных каналов назначенной тогда комиссией Съезда народных депутатов. И самым удивительным в работе этой комиссии было обнаружение того факта, что цензуры в прямом смысле слова на телевидении действительно нет. То есть никто не диктует телевизионным продюсерам, какую политическую точку зрения занять, и они занимают ее, таким образом, хотя и тенденциозно, но совершенно самостоятельно!

Однако под эту самостоятельность и за поддержку линии президентской администрации в рамках телевизионного канала им обеспечивается своеобразная свобода рук. Тогда, в 1992—1993 годах, на телевидении сложилась странная ситуация. С одной стороны это была некая государственная система, причем совершенно дефицитная: нечем было платить зарплаты, нечем было оплачивать услуги связи, шли постоянные конфликты с Министерством связи, которое грозилось отключить телевизионные передатчики, потому что не платили за электроэнергию, – короче, состояние финансового банкротства. А с другой стороны, сами телевизионные передачи были полны рекламных вставок. Уже было известно, что это достаточно эффективный вид рекламы, что она продается очень дорого. И потому вставал вопрос: а куда же деваются деньги от этой рекламы, если само телевидение нищее?

Оказалось, что само телевидение, государственные каналы, популярные программы сами не продают рекламное время, а сдают его в аренду за какие-то копейки неким рекламным фирмам. Тогда вокруг 1-го канала – самого доходного – их было штук 5, одной из них, кстати, руководил господин Лисовский, тот самый, который в 1996 году вместе с Евстафьевым выносил коробку с полумиллионом долларов из Белого дома и был на этом застукан. Так вот, эти самые фирмы продавали рекламное время уже за большие деньги, а разница девалась неизвестно куда. В бюджет телевидения она не попадала – туда шли копейки, а остальное было доходом этих рекламных компаний, которые делали миллионы на ровном месте.