Новый Макиавелли - Джонатан Пауэлл Страница 41

Впрочем, истинный талант Гордон проявлял не в стратегии, а в политической тактике. Совещания по разработке стратегии, на которых он председательствовал, обычно сводились к обсуждению, какую инструкцию запустить с завтрашнего дня или какую мини-инициативу предложить на следующей неделе. О проектах с долгосрочной перспективой речи не шло. В 2000 году Тони, в качестве одного из шагов к восстановлению дружеских отношений с Гордоном, попросил его разработать правительственную стратегию. Минуло несколько месяцев, в течение которых Тони не уставал повторять свою просьбу. В феврале 2001 года бумага наконец вышла из-под Гордонова пера. И что бы вы думали? Максимум, на что хватило Гордоновой фантазии, — это слоган «работать на благо семей рабочих», кстати, затасканный еще Клинтоном и другими демократами. Гордон не признавал середины между двумя крайностями — либо разражался абстрактной идеей, либо вдавался в подробности политических тактик. Вторую крайность отлично иллюстрирует кампания Гордона в защиту «британскости». Кампания получилась «двухуровневая». Первый уровень — интересная тема для беседы без всяких там политических ответвлений: каковы они, обитатели Британских островов; чем отличаются от других людей? Второй уровень — неприкрытые политические притязания: почему бы, регрессу вопреки, не выбрать следующим премьером шотландца? А вот что в этой кампании отсутствовало, так это политическая проницательность относительно изменений в стране. Гордон питал непреодолимую страсть к сложным выражениям (любил показать свою образованность); однажды, еще в оппозиции, Гордон по совету Эда Боллса стал говорить о «новой теории эндогенного роста». В результате Майкл Хезелтайн высмеял его на ближайшей конференции консерваторов — сказал, что Гордон поет со слов Боллса.

Гордон регулярно выбивал Тони из колеи заявлениями, что правительство «не занимается политикой». С той же частотностью Гордон сетовал, что «Номер 10 снова напортачил с последним успешным бюджетным планом». Не будучи «охваченным», Гордон твердил Тони, что все летит в тартарары (особенно он эксплуатировал эту фразу в период предвыборных кампаний); когда же вероятность провала действительно наличествовала, Гордон делал все, чтобы не дать повода для обвинений в адрес своей персоны. В 2006 году он сообщил СМИ, что Номер 10 не допустил его до местных выборов; на самом деле мы всячески старались вовлечь Гордона, но его помощница Сью Най сказала «нет» от его лица. Когда Гордону не удавалось поставить на своем, он бунтовал; например, отказался участвовать в местных выборах 2003 года, заявив, что с ним не посоветовались. В 2004 году Гордон присутствовал лишь на пресс-конференциях, посвященных экономическим вопросам. В 2007 году, имея шансы стать лидером партии, полностью пренебрег выборами с единственной целью — в случае провала не нести ответственность за таковой.

Всякая идея, не принадлежавшая лично Гордону, объявлялась чепухой. Со временем мы сообразили преподносить Гордону желательные нам идеи как его собственные. В частности, я полагал очень полезным для нас развитие персидского телеканала Би-би-си, однако не видел способов выцарапать на это деньги у Казначейства. Тогда один из Гордоновых специальных советников сказал: он-де сумеет подать Гордону эту идею «в собственном соку», и уж тогда-то деньги будут. Я с готовностью уступил авторство этому человеку, и действительно из Казначейства поступило предложение профинансировать скорейшее учреждение канала Би-би-си на персидском языке. Нет нужды добавлять, что мы сразу согласились.

Поворотный момент случился для меня в 2001 году, когда из-за ошибки работника коммутатора я вклинился в телефонный разговор с Ником Брауном, находившимся тогда за границей. Разговор касался эпизоотии ящура; Гордон то и дело просил Ника быть осторожнее в выражениях — вдруг телефон прослушивается? Это «президентское правление», сказал Гордон, просто ужасно. «По-моему, борьба с ящуром — ваша прерогатива, — продолжал Гордон. — А наш общий друг одеяло на себя тянет. Надо это прекратить». Ник Браун стал возмущаться: дескать, он ежедневно битый час выслушивает бредни Тони Блэра насчет ящура; только время теряет. В итоге однофамильцы решили не обсуждать проблему со стратегами из Номера 10, но нынче же переговорить с Эдом Боллсом. Я ушам не верил: как можно настолько неуважительно говорить о Тони Блэре? В тот день Гордон предстал передо мной в новом свете.

Впрочем, несмотря ни на что, Гордон был действительно сильным политиком. Тонкий стратег и блестящий тактик, он обладал острым умом и огромной силой воли. Увы: эти недюжинные дарования перевешивались серьезными пороками. Скандальность и нездоровая тяга контролировать все и вся, о которых я уже говорил, не столь существенны — этим большинство политиков страдает. А вот недостаток доблести — действительно проблема для политического деятеля.

Эндрю Тёрнбулл, непременный секретарь Гордона-канцлера, назвал его «Макавити» [100]; пожалуй, несколько погорячился. С другой стороны, известно: когда пахло жареным, Гордона на месте не бывало. Мы даже острили: дескать, как узнать, что кризис миновал? Поискать Гордона. Если он присутствует — значит, ситуация выправилась. Гордон легко мог уйти с совещания, чтобы потом на него нельзя было повеешь ответственность за то или иное решение. Например, в 2005 году Гордон удалился с совещания, на котором Тони и Джек Стро обсуждали необходимость референдума о принятии европейской конституции. В 2003 году, когда в Кабинете решался вопрос введения дополнительных войск в Афганистан, Гордон явился к началу этого важнейшего совещания, объявил дату представления бюджета — и отправился в Шотландию выступать с речью. Таким образом, никто не мог с уверенностью сказать, поддержал Гордон решение о вводе дополнительных войск или не поддержал. Вместо себя Гордон оставил Алистера Дарлинга — сетовать на большие расходы и выражать недовольство отсутствием у нас гибкой стратегии. Позднее, в приватной обстановке, Гордон напомнил Тони, что это было его решение (в смысле решение Тони). Кстати, грядущее премьерство Гордона Тони уже пустил под нож, растратив все деньги. Гордону он тогда ответил следующее: «Мы оба знаем, что все шишки за твое несостоявшееся премьерство посыплются на меня».

Что интересно, отражать атаки у Гордона получалось не важно. Приведу пример. В 2007 году в рамках закона о свободе информации были обнародованы документы, касающиеся отмены налоговых скидок на авансовый налог с доходов корпорации для пенсионных планов. Этот закон мы ввели в первый наш год у власти. Когда об этом стало известно, правительство обвинили в ограблении пенсионеров. А Гордон, вместо того чтобы самому встать на защиту решения, послал на телешоу Эда Боллса, который все свалил на госчиновников. С глазу на глаз Гордон обвинил в заварухе Тони, да еще потребовал ответа — откуда, собственно, взялось злополучное постановление из закона о свободе информации? Кто его придумал? Продолжил Гордон зловещим предупреждением: «Дайте срок— и по Ираку что-нибудь всплывет». Тони отвечал в том смысле, что с Ираком хуже уже не будет. Потом, в беседе со мной, Тони провел параллель данной ситуации с ситуацией времен оппозиции. Гордона тогда критиковали за излишнюю поддержку механизма контроля курса валют Евросоюза с попутным ограничением права лейбористов поругать консервативное правительство за «черную среду» [101]. От критики Гордон неизменно цепенел.