Никто кроме Путина. Почему его признает российская "система" - Люк Хардинг Страница 4

Но это довольно скучная работа, не так ли? В конце концов, кто захочет подслушивать беспредметные разговоры корреспондентов «Guardian» с зарубежным офисом в Лондоне? Или, как говорит Нейл Бакли, глава бюро «Financial Times» в Москве, кому интересно обсуждение того, покакал ли этим утором его малолетний сын Александр? «Специальный технический центр работает по сменам. Обычно работники дежурят в течение восьмичасовой смены. Это монотонная работа. Работники — нетворческие люди. После каждой смены они пишут отчет», — говорит мне Крыштановская и добавляет:

— Их держит там мысль, что они служат своей стране и борются с ее врагами.

Этот патриотический инстинкт является ключевым. Она продолжает: «ФСБ — мощная организация. Ее наемникам льстит то, что они служат государству, даже в незначительной степени». Обычно персонал набирают из армии — из так называемых «сапогов». Остальные — гражданские, они известны как «пиджаки». В тайном мире российских спецслужб наибольшее различие заключается между агентами разведки и контрразведки, говорит Криштановская. Те, кто работал во внутренней разведке, с Путиным и с Сергеем Ивановым, воинственным бывшим российским министром обороны, обычно ярче и гибче. Они владеют иностранными языками: Путин — немецким, Иванов — английским и шведским.

Наиболее фанатичные сторонники жесткой линии — это представители контрразведки, считает Крыштановская. Она характеризует этих служащих как зомби: «Эти люди воспитывались в СССР. Они были чрезвычайно изоляционистскими и ничего не знали о Западе, им не разрешали выезжать за границу, их кормили зомбирующей пропагандой, чтобы они стали правоверными фанатиками. Агенты разведки, которые работали за границей, видели мир. Они были более либеральными, более образованными, более гибкими». Крыштановская нравится мне все больше. Она говорит тихо, но с убедительным красноречием.

Несмотря на свои внутренние различия, ФСБ остается удивительно однородной организацией с особой ярко выраженной ментальностью силовиков. Это означает, среди прочего, подозрительность ко всему: убеждение в том, что Россия окружена злобными врагами, вера в то, что Запад и НАТО пытаются «дестабилизировать» ее. Если Россия не окружена врагами, тогда основа существования ФСБ исчезнет, отмечает Крыштановская, организация растворится в волнах конспиративной пыли: «Нет врагов — нет КГБ». Это многое объясняет.

Я замечаю, что с приближением России к парламентским «выборам» в декабре 2007 года путинский список врагов уверенно становится длиннее. В предвыборной речи на московском футбольном стадионе Лужники президент, одетый в черную водолазку, называет российских демократов «шакалами». Либералы страны являются иностранными агентами, чья цель — разрушить старательно созданную стабильность России, говорит он толпе сторонников из прокремлевской партии «Единая Россия», черпая слова из сталинской эпохи. Он говорит то же самое через четыре года, когда десятки тысяч россиян — представителей среднего класса выходят на акции протеста против массовой фальсификации результатов выборов 2011 года. Не удовольствовавшись оскорблением оппозиционеров, называя их западными стукачами, он говорит, что белая лента, которую протестующие цепляют на свою одежду, похожа на презерватив.

ФСБ остается привлекательным работодателем. Членство в этом самом тайном клубе несет определенные преимущества — преимущества, которые компенсируют относительно невысокий уровень оплаты труда. «Если вы работаете на ФСБ, то можете не беспокоиться о соблюдении закона. Вы можете убить кого-то, и ничего не произойдет», — говорит Криштановская. Сбейте пожилую женщину на пешеходном переходе, уезжая в нетрезвом состоянии, или уничтожьте бизнес-конкурента — государство всегда вас защитит. «Не удивительно, что работники ФСБ чувствуют себя по-особенному. Это все равно, что быть Суперменом», — говорит она.

* * *

Я спрашиваю Крыштановскую об убийстве Александра Литвиненко в 2006 году. Старшие офицеры ФСБ накануне рассказали ей в частной беседе, что убийство Литвиненко явно было операцией ФСБ, говорит она. Они не имеют угрызений совести относительно объекта — предателя России, который заслуживал того, чтобы быть убитым, но были не в восторге от того, как неловко и неуклюже было совершено его убийство. При Юрии Андропове — бывшем председателе КГБ, который в 1982 году сменил Леонида Брежнева на посту генерального секретаря Коммунистической партии СССР, КГБ убивал врагов значительно эффективнее и аккуратнее. Андропов сейчас является уважаемым лицом в кругах тайной службы: он — вдохновитель сторонников жесткой линии и субъект пропагандистской кампании Путина. Существуют стипендии Андропова, которые предоставляются студентам Московской академии ФСБ. Как часть посмертной реабилитации Андропова в 1999 году, Путин восстановил почетную доску в честь руководителя КГБ на мрачном московском здании штаб-квартиры ФСБ на Лубянке.

«Мои друзья из ФСБ говорили мне, что этого [неумелого убийства Литвиненко] никогда бы не произошло при Андропове, — говорит Криштановская. — Они говорили мне, что тогда КГБ был значительно более эффективным в убийствах».

Я прощаюсь. На пороге я возвращаю ей гостевые тапочки. Она дает мне совет:

«Будьте осторожны»

«Почему?»

«Потому что вы — враг Путина», — буднично говорит она.