Гражданство и гражданское общество - Борис Капустин Страница 37

К началу XIX в. этот принцип личной экономической свободы стал восприниматься как аксиома. Вы наверняка знакомы с цитируемым Веббами отрывком из доклада Избранного комитета 1811 г., в котором утверждается, что «никакое вмешательство законодателя в свободные промышленные отношения или нарушение им права каждой личности располагать своим временем или работой так, как ей заблагорассудится, не может иметь места без того, чтобы не были нарушены общие принципы первостепенного значения с точки зрения процветания и счастья страны» ^[203]. Вскоре последовала отмена елизаветинских статутов как запоздалое признание уже случившейся революции.

История гражданских прав в период их становления – это история постепенного добавления новых прав к уже существующему статусу, которым обладали все взрослые представители сообщества или, по крайней мере, все мужчины, так как статус женщин (во всяком случае, замужних) имел важную специфику. Эта демократическая или универсальная природа статуса произрастала естественным образом из того факта, что, в сущности, это был статус свободного человека. В Англии XVII в. все люди были свободными. Подневольное положение или крепостная зависимость по рождению в дни Елизаветы были очевидным анахронизмом, и вскоре они отмерли. Профессор Тоуни описывал этот переход от зависимого труда к свободному как «поворотный пункт в развитии экономического и политического общества» и «окончательный триумф обычного права» в регионах, которые были исключены из него в течение четырех веков. С того времени английский крестьянин «являлся представителем общества, в котором, по крайней мере номинально, закон был един для всех» ^[204]. Свобода, которую его предки получали, убегая в города, теперь была у него по праву. В городах понятия «свобода» и «гражданство» были взаимозаменяемыми. Когда свобода стала всеобщей, гражданство поднялось с местного уровня на уровень общегосударственного института.

История политических прав отличается от этого как по времени, так и по характеру. Как я уже сказал, период их становления пришелся на XIX в., когда гражданские права, прилагавшиеся к статусу свободного человека, уже получили достаточное значение, позволяющее нам говорить об общем гражданском статусе. И когда он начался, становление политических прав заключалось не в возникновении новых прав, расширяющих уже ставший всеобщим гражданский статус, а в предоставлении существующих прав новым группам населения. В XVIII в. политические права были ущербными – не столько по содержанию, сколько по их распространенности, т. е. они были ущербными по стандартам демократического гражданства. В чисто количественном плане Акт 1832 г. сделал мало для того, чтобы преодолеть эту ущербность. После его принятия избирателями по-прежнему были менее одной пятой взрослого мужского населения [Англии]. Право голоса по-прежнему было групповой монополией, но существовавшей уже согласно идеям капитализма XIX в., т. е. монополией, которую можно было с некоторой долей правдоподобия назвать открытой, а не закрытой. Закрытая групповая монополия – это такая монополия, в которую ни один человек, находящийся вне ее, не в состоянии пробиться собственными усилиями. Вопрос о допуске в нее находится исключительно в ведении существующих членов группы. Под это описание подходят условия права голоса до 1832 г., и они не слишком широки – вследствие обусловленности права голоса обладанием земельной собственностью типа фригольда. Фригольд не всегда можно было приобрести даже при наличии достаточных для этого денег, особенно в то время, когда землевладельцы видят в своих землях не только экономическую, но и социальную основу собственного существования. Поэтому Акт 1832 г., отменивший устаревшие условия участия в выборах и расширивший право голоса на арендаторов земли и владельцев значительных состояний, открыл монополию, признав политические претензии тех, кто мог предоставить явные свидетельства успеха в экономической борьбе.

Если мы утверждаем, что в XIX в. с точки зрения гражданских прав гражданство было всеобщим, то политическое право голоса тогда еще не было правом гражданина. Оно было привилегией ограниченного экономического класса, хотя его границы расширялись каждым последующим Актом о реформе. Тем не менее в этот период гражданство не было бессмысленным с политической точки зрения. Оно не предоставлялось как право, но признавалось как возможность. Ни один находящийся в здравом уме и законопослушный гражданин не был лишен права избирать и быть избранным на основе личного статуса. Он имел возможность зарабатывать деньги, копить, приобретать собственность или арендовать дом, чтобы получить политические права, сопутствовавшие этим экономическим достижениям. Его гражданские права давали ему потенциальное политическое право, а избирательная реформа позволяла ему получить его.

Как мы увидим, для капиталистического общества XIX в. было естественно рассматривать политические права как вторичный результат гражданских. Столь же естественным было и то, что в XX в. произошел отказ от этой позиции, и политические права стали прямой и независимой составляющей гражданства как такового. В целом эти жизненно важные изменения произошли после Акта 1918 г., утвердившего всеобщее право голоса для мужчин посредством смещения базиса политических прав с экономического положения к личному статусу. Я сознательно говорю о мужчинах, чтобы подчеркнуть значение этой реформы по сравнению с другой, не менее важной реформой, состоявшейся в то же время, а именно – предоставлением права голоса женщинам. Но Акт 1918 г. не привел ко всеобщему политическому равенству с точки зрения гражданства. Пережитки этого неравенства, основанные на различиях в экономическом положении, продолжались до недавнего времени, и только в прошлом году была, наконец, упразднена возможность голосовать несколько раз (сократившаяся к тому моменту до двух раз).

Относя периоды становления трех элементов гражданства к разным векам: гражданских прав – к XVIII в., политических – к XIX, а социальных – к XX в., я говорил о том, что в последних двух случаях эти процессы существенным образом накладывались друг на друга. Я предлагаю ограничить то, что собираюсь сказать сейчас о социальных правах, этим частичным совпадением, чтобы я смог завершить мой исторический очерк XIX в. и сделать выводы из него, прежде чем обратиться ко второй части моей темы – исследованию современного положения и его непосредственных предпосылок. Во втором акте драмы в центр сцены выйдут социальные права.

Изначальным источником социальных прав была принадлежность к местным сообществам и функциональным ассоциациям. Этот источник был дополнен и со временем заменен Законом о бедных и системой регулирования заработной платы, которые были разработаны на общегосударственном уровне, а воплощались в жизнь на местном. Система регулирования заработной платы была в упадке в XIX в. Это произошло не только из-за того, что изменения в промышленности делали ее невозможной с административной точки зрения, но также и потому, что она была несовместима с новой концепцией гражданских прав в экономической сфере, в которой делался акцент на праве работать в любом месте на основе лично заключаемого контракта. Регулирование заработной платы посягало на этот индивидуалистический принцип свободного контракта найма на работу.