Спецназ ГРУ. Элита элит - Михаил Болтунов Страница 37

Весной купил всем велосипеды, и они семьей совершали велопрогулки.

За свои 35 лет офицер погранвойск, а потом Федеральной службы безопасности Дмитрий Медведев вдоволь навоевался. Почти четыре года в Таджикистане на границе противостоял «душкам», потом были постоянные боевые командировки в Чечню. Однако со стороны он виделся человеком сугубо штатским, мягким, семейным. Когда Дима погиб, близкие соседи Наили удивлялись: никто из них и подумать не мог, что он боевой офицер, сотрудник спецподразделения «Вымпел».

А он и вправду был очень домашним. Боевая работа вовсе не мешала нежно относиться к жене, заботиться о детях. Любил собирать ягоды, сам варил варенье, делал морсы. Из каждой командировки привозил домой сушеные грибы, разные травы. Кстати, разбираться в травах и их целебных свойствах, его научил еще в детстве старичок-сосед. На заставе уже сам Дмитрий обучал этим премудростям солдат, заставлял их собирать травы, варить отвары. В те сложные 90‑е годы, когда на заставах в Таджикистане с продуктами было туго, целебные отвары здорово помогали, поддерживали силы пограничников.

Случалось, Наиля, уставшая, возвращалась с ночного дежурства, а муж торжественно объявлял: «Ну что мать, я поставил тесто, будем печь пироги». Какие пироги? Она валилась с ног от усталости, но он лаской, шутками-прибаутками словно вдыхал в нее новые силы. И, забыв о тяжелой смене, с любовью и улыбкой вместе бралась за пироги.

«Вообще, это были годы, — признается Наиля, — когда я расслабилась, почувствовала себя по-настоящему женщиной. Раньше такого позволить не могла. Семья, дочери были на мне. А тут появился мужчина, на которого можно опереться. Помните пословицу: за мужем, как за каменной стеной. Вот за такой стеной была и я».

Умом она понимала — служба у Дмитрия опасная. Знала, случается, гибнут ребята и из «Вымпела», и из «Альфы». Беслан тому подтверждение. От других жен офицеров слышала: мужья говорят им, мол, должна понимать, могу из командировки и не вернуться.

Дима никогда такого не говорил. Почему? Раньше она этим вопросом не задавалась. Считала — не говорит, и не надо. Теперь не спросишь. Конечно, знала: в Таджикистане он бывал в разных переделках — и под автоматную очередь попадал, и под разрыв гранаты, и ничего, ни одной царапины. Отсюда, наверное, и вера — с ним ничего не случится.

…В конце марта 2004 года Дмитрий прилетел из очередной командировки. У них была горная подготовка. Она запомнила его очень загоревшим и уставшим. Обычно слово «загоревший» хорошо сочетается со словом «отдохнувший». А тут вышло наоборот. Судя по всему, отдыхать там было некогда. Как раз из Кемерово прилетела Димина мама — Любовь Семеновна, чтобы посидеть с маленьким Семой. Свекровь согласилась побыть с детьми, а их отпустила на два дня в дом отдыха «Подмосковные вечера».

Так впервые за много месяцев они остались вдвоем. В Подмосковье — ранняя весна, еще прохладно, сыро, но им было хорошо наедине друг с другом. Во время одной из прогулок по лесу он как-то погрустнел и словно нехотя признался: «Неля, 31‑го мы улетаем в командировку».

Она поняла: командировка боевая. Хотя Дмитрий никогда их не делил на тренировочные и боевые. Просто, уезжая в Чечню, говорил, что будет трудно.

30 марта, накануне, Наиля помогала ему собираться, складывала вещи. Дима уезжал ночью. Улетали утром, а от Кунцево, где жила их семья, до Балашихи не ближний свет, ехать два часа.

Он тогда впервые ей с горечью сказал: «Ты знаешь, в этот раз не хочется ехать. Не несут ноги». Свой сухой паек, который обычно набирал, — орехи, изюм, чернослив — почти наполовину оставил дома.

«Когда добрался в отдел, — вспоминает Наиля, — позвонил уже поздно ночью. Слышу голос в трубке: „Ну что, дорогие мои!“. Дима всегда к нам так обращался. Я его старалась успокоить, подбодрить, говорила, что мы его любим. Но разговор как-то не клеился, он сухо с нами поговорил, и они улетели. И вот за 14 дней командировки он ни разу нам не позвонил. Такого никогда не было. Я и мать переживали: почему не звонит? Но, видимо, не мог, работы было много.

А его сослуживец, который погиб с ним, Илья Мареев, жене позвонил и признался: „Надя, что-то у меня душа не на месте. Сердце скачет из груди“. Та успокоила его: „Не волнуйся, я сейчас иду в церковь и за тебя помолюсь, все будет хорошо“».

Однако все пошло иначе. При штурме квартиры в одном из домов Грозного «вымпеловцы» были встречены кинжальным огнем террористов. Огонь бандиты вели в упор, с короткого расстояния. Не помогли ни щиты, ни бронежилеты. Погибли бойцы спецподразделения подполковник Дмитрий Медведев, майоры Илья Мареев и Михаил Козлов.

Так случилось, что последним, кто оказался рядом с убитым Димой Медведевым, был оперативник ФСБ Алексей П.

Вот что он рассказал о том бое.

«В день операции нам сказали, что будем работать с сотрудниками „Вымпела“. Была информация: в одной из квартир в доме-девятиэтажке скрываются крупные чеченские командиры из ближайшего окружения Басаева.

Мы вместе с Денисом Плетневым одну девятиэтажку обошли, и тут звонит мой начальник, руководитель службы по борьбе с терроризмом. Отдает приказание переместиться в другой дом.

Поднялись туда. На площадке две квартиры. У дверей одной готовились к штурму „вымпеловцы“. Мы же зашли для проверки и выяснения обстоятельств в соседнюю квартиру. Там находились две женщины с детьми.

Только поздоровались, начали разговор. И тут на лестничной площадке взрывы, грохот, стрельба. Денис хватает женщин и детей, сажает в угол и закрывает матрацем. Я становлюсь у противоположной стены.

Первый бандит забегает в комнату, боковым зрением увидел меня и начинает разворачиваться. Ну, я из автомата дал очередь, то ли убил, то ли подранил его, и он упал в проем двери.

Второй бандит, который шел за ним, вбегает и начинает огонь вести в мою сторону. Первый выстрел попадает мне под сердце (хорошо, бронежилет спас), второй дробит руку.

Потом врач в госпитале сказал: счастье, что пуля по касательной прошла. Если бы напрямую, пробила бы сердце.

Я в это время тоже в ответ открываю огонь, и Денис начинает стрелять. Боевик падает, хрипит.

А у меня пуля раздробила кость, зацепила нерв, и рука повисла, как плеть.

Вижу, Денис достает гранаты и смотрит в проем. Говорю: „Бросай, не жди“. Он бросает, и в это время его, видимо, подстрелили.

Потом, помню, взрыв — и я теряю сознание. Когда начинаю приходить в себя, вижу — все горит, лицу, руке нестерпимо жарко. Женщин, детей в комнате нет, и Денис сидит неподвижно. Я к нему подползаю, сталкиваю горящий матрац, хочу вытащить, но не могу. Рука не действует, сил нет.

Потом, когда выползал, еще раз потерял сознание. Очнулся — сзади, на моей спине лежит Дмитрий Медведев. Он сидел у стены, видимо, я его зацепил, когда полз, и он упал на меня. Я ему: „Братишка, ты жив?“, а сам чувствую — тело у него тяжелое, свинцовое, не шевелится, не отвечает.