Трансформация войны - Мартин ван Кревельд Страница 37

Ведение войны обычно называют стратегией, а история стратегии длинная и интересная. Это слово происходит от греческого stratos — «армия», или, точнее, «войско». От stratos уже пошли лексемы strategos — «военачальник» и strategeia; последнюю, в зависимости от контекста, можно перевести как «кампания», «статус военачальника» или «ставка военачальника». От stratos происходит также stratagema, что на современный язык лучше перевести как «трюк» или «уловка», которая может быть предназначена либо для врага, либо для собственных войск. Римский полководец и инженер Секст Юлий Фронтин, живший примерно в 100 г. н. э., написал книгу под названием Strategematon, в которой он собрал стратагемы, испробованные полководцами античности и оказавшиеся удачными. Целью некоторых из перечисленных им стратегий было сбить с толку врага, например подавая обманный сигнал о нападении в одно время, а на самом деле нападая совсем в другое. Другие же создавались для внутреннего пользования. Так, например, Фронтин советовал полководцам имитировать добрые предзнаменования, укрепляя, таким образом, боевой дух своих воинов и придавая им храбрости.

Состояние военного дела, а также исследований Древней Греции, характеризует тот факт, что слова, происходящие от stratos, были почти неизвестны на Западе, начиная с поздней Римской империи. В Средние века не пользовались термином «стратегия». Ведение войны обычно называлось «рыцарским искусством», как, например, в «Книге Деяний Оружия и Рыцарства», написанной Кристиной де Пизан в XIV в. В период 1500–1750 гг. рыцарство было позабыто, а вместо этого стали говорить о «военном искусстве», следуя примеру Макиавелли, Фридриха Великого и других, менее заметных светил. В конце XVIII в., с его подчеркиванием роли рационального начала во всех сферах человеческой деятельности, искусство постепенно стало вызывать недоверие как нечто слишком неопределенное и интуитивное. Эта эпоха предпочитала относиться к войне как к науке, принципы которой могут быть открыты, представлены в виде «системы» и преподаваться в военных академиях, которые как раз в то время начали принимать первых учеников. Сам термин «стратегия» — неологизм. По всей видимости, впервые его использовал француз Жоли де Мезеруа, писатель и участник военных событий в годы, непосредственно предшествовавшие Великой французской революции.

Если пользоваться определениями словарей конца XVIII и начала XIX в., очень важным было различие стратегии и тактики. Слово «тактика», произошедшее от греческого слова, изначально означавшего «порядок», определялось как непосредственное ведение сражения, т. е. собственно бой как особая деятельность. В отличие от тактики, понятие стратегии включало в себя все, что происходит во время войны до и после физического столкновения. Задача тактики состояла в том, чтобы проследить, чтобы взаимное избиение происходило в должном порядке и привело к наилучшим результатам для использующей ее стороны. Задачей же стратегии было обеспечить наиболее благоприятные обстоятельства ведения боя и воспользоваться результатами после его завершения. Стратег подготавливал применение насилия и использовал его, но лично в нем не участвовал. Поэтому вскоре после зарождения стратегия стала овеваться ореолом тайны, сохранившимся и до сегодняшнего дня. Создаваемая в кабинетах с внушительными столами, картами, цветными карандашами, а впоследствии также телефонами и компьютерами стратегия, как считалось, требовала от своих адептов наличия особых умственных способностей, отличных от тех, которые были нужны в суматохе битвы, и более высоких по качествам. Считалось, что простому солдату не дано обладать этими талантами.

Со временем эти интеллектуальные полномочия сосредоточились в рамках группы специально обученных военных, известной под названием «штаб».

Зачастую открытие нового интеллектуального инструмента сопровождается причудливыми попытками проработать все его следствия, и стратегия не была исключением. Книги по военной теории, написанные в начале XIX в., изобилуют попытками открыть «наилучшую» стратегию, или по меньшей мере сформулировать принципы ее действия. Основы терминологии заложил в 1800–1806 гг. Дитрих фон Бюлов, туманный и путаный гений, которому было суждено в конце концов впасть в немилость царя, быть выданным правительством Пруссии русским и умереть по пути в сибирскую ссылку. Как он представлял, сущность стратегии заключается прежде всего в том, чтобы выбрать правильные «операционные линии», которым должна следовать армия, а затем согласовать эти линии друг с другом в соответствии с некоторыми четко определенными геометрическими принципами. Теория фон Бюлова получила продолжение в работах других авторов. Жомини, Вентурин и другие доказывали, что театр военных действий может быть представлен огромной, чрезвычайно сложной шахматной доской, и даже были предприняты попытки на самом деле соорудить такие доски, которые соответствовали бы этому уровню сложности. Будь то на доске или на поле боя, искусство полководца состояло в маневрировании своими силами таким образом, чтобы сосредоточить максимальное количество солдат (или шашек) в решающем месте.