Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны - Дмитрий Гордон Страница 36

— …Ваш Кучма тоже, кстати говоря, был не дурак выпить. Как-то приехал он в златоглавую — в президенты проситься.

— Не понял: куда?

— В девяносто четвертом году Леонид Данилович хотел стать президентом Украины, и ему позарез нужна была помощь России. Вместе с Борисом Николаевичем они так хорошо тогда посидели (Кучму вообще кое-как донесли — он Барсукову потом всю машину обгадил)… Как сейчас помню, у них такая была любовь — целования, обещания… В итоге получили стопроцентное исполнение обязательств со стороны России и нулевое — со стороны Украины.

— Неужели Леонид Данилович обвел Россию вокруг пальца — пообещал и не выполнил?

— Однозначно обвел. Надо было с него расписки взять, чтобы потом, когда время придет, выдать — к откровениям Мельниченко добавка была бы хорошая…

— А что, Кучма получил от России под выборы какие-то деньги?

— А как же, причем немалые! Мне Сосковец рассказывал, как ему пришлось нефть продавать — излишки искать, повышать квоты, чтобы за счет перепродажи живую наличку выручить. Я не могу рассказать, как все технически происходило, — лично Кучма доллары брал или кто-то из его команды, но тот факт, что Россия в этом участвовала, не отрицаю. Договоренность же о поддержке была достигнута, как раз когда Леонид Данилович как следует с Борисом Николаевичем поддали.

— По слухам, прилетая в очередной город, Ельцин любил пописать под шасси самолета: это что же — примета?

— Вы, журналисты, любите обобщать… Такое случилось лишь раз, когда он, уже будучи выведенным из Политбюро, но еще не став президентом, прибыл в Америку. Как назло, ни у кого из ваших коллег ни фотоаппарата не оказалось, ни кинокамеры — одни пишущие были. Все это видели, свидетелей куча, а вот запечатлеть не смогли…

— Какие выходки Бориса Николаевича «под мухой» запомнились вам особенно?

— Как-то зимой (опять-таки, до президентства) у меня в Простоквашино устроили мы мальчишник, и утречком, чтобы немножко все протрезвели, повел я своих гостей в лес. «Купил новое ружье, — сказал им, — и бутылок набрал две корзины: пойдем постреляем». — «Ну, пошли». Для начала Борис Николаевич чуть не порешил своего госстроевского помощника Леву Суханова — тот над собой кинул бутылку, а шеф ее на мушку ловил, и, если бы я по ружью не ударил, быть беде. Возвращались уже веселые — поигравшие в мужские игры…

— …пощекотавшие нервы…

— Дошли до кладки через речку, и вдруг Ельцин посреди мостика остановился и Суханова, который сзади шагал, за руку взял: «Ну что, Лев Евгеньевич, прыгнем в воду?». (Притом что везде лежал снег, река была безо льда.)

— Какой красавец!

— «Прыгнем?». Тот: «Вы что, шутите, что ли?», а Ельцин: «Да ладно, не трусь, тут по шею», — и сиганул вниз.

— В пальто?

— В куртке, но если он, получается, ногами нырнул, то Суханов, которого потянул за собой, — носом. Вдобавок, когда мы их вытаскивали, поскользнулись, и Ельцин окунулся вообще с головой. Вылезли оба мокрые, в тине, а на улице холодрыга и до дома метров шестьсот надо идти. Умел Борис Николаевич почудить…

— И что же потом?

— Пришли и до самой ночи сушились. Я растопил печь… Это было в разгар сухого закона, когда Горбачев запретил продавать водку, но у меня, слава Богу, всегда было чем согреться, потому что человек я запасливый. Супруга моя тогда очень хорошо самогоночку гнала — только дрожжи доставать приходилось, а до этого я из Китая запас спирта привез и из Болгарии коньячку «Сленчев бряг»… Что-что, а стратегический запас имелся.

— До сих пор многих волнует: что же на самом деле произошло в аэропорту «Шеннон», когда Ельцин не вышел на встречу с премьер-министром Ирландии? Перебрал?

— Как раз нет, просто накопилась усталость. Накануне вечером выпили очень мало, потому что Борис Николаевич неважно себя чувствовал. Спать лег он пораньше, и мы тоже сразу на боковую. Какое-то время спустя, уже над океаном, Наина меня разбудила: «Борис Николаевич встал — наверное, хотел в туалет, но упал и лежит без движения». Все переполошились: как же, через несколько часов посадка в «Шенноне», встреча с ирландским премьером, а он никакой, без сознания. На инфаркт не похоже, но что-то серьезное.

— Это правда, что он обмочился?

— А что тут такого — в пьяном, бессознательном состоянии это нормально. Об этом супруга мне сообщила, да и я, когда его на кровать затаскивал, не мог не заметить. Правда, Наина иначе выразилась: «Обоссался, пьянь чертова».

— По-доброму!

— По-простому… В книге я потом так все и описал, а Семья сочла это оскорбительным.

Из книги «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие».

«…Медики поставили диагноз: либо сильный сердечный приступ, либо микроинсульт, а в таком состоянии не только вдоль почетного караула расхаживать нельзя — шевелиться опасно: необходим полный покой.

Сосковец сначала отказывался выйти вместо Ельцина на переговоры, но тут уже и Илюшин, и Барсуков начали его уламывать:

— Олег, придется идти. Изучай документы, почитай, с кем хоть встречаться будешь.

У моего крестника память феноменальная, к тому же читал он поразительно быстро.

Приближается время посадки, и тут доктор Вторушин нам сообщает:

— Президент желает идти сам.

— Как сам? — оторопел я.

Захожу в его комнату и вижу душераздирающую картину: Борис Николаевич пытается самостоятельно сесть, но приступы боли и слабость мешают — падает на подушку. Увидев меня, попросил:

— Помогите одеться, пойду сам.

Наина хоть и возражала, но сорочку подала сразу. Он ее натянул, а пуговицы застегнуть сил не хватает. Сидит в таком жалком виде и бубнит под нос:

— Пойду на переговоры, пойду на переговоры — иначе выйдет скандал на весь мир.

Врачи уже боятся к нему подступиться, а шеф требует:

— Сделайте меня нормальным, здоровым. Не можете — идите к черту…

Терпение докторов всегда меня восхищало…

Приземлились. Прошло минут десять, а из нашего самолета никто не выходит. Посмотрели в иллюминатор — почетный караул выстроен, премьер-министр Ирландии на месте, заметно нервничает. Наш первый вице-премьер тоже стоит на кухне, в двух шагах от выхода — не знает, что делать.

Ельцин обреченно спрашивает:

— Кто вместо меня пойдет?

— Сосковец.

— Нет, я приказываю остаться. Где Олег Николаевич?

Свежевыбритый, элегантный Сосковец подошел к президенту:

— Слушаю вас, Борис Николаевич.

— Приказываю вам сидеть в самолете — пойду я.

Кричит так, что на улице слышно, потому что дверь салона уже открыли, а сам при этом идти не может — встает и падает. Как же он с трапа сойдет — ведь расшибется насмерть?