Хотят ли русские войны? Вся правда о Великой Отечественной, или Почему врут историки - Олег Козинкин Страница 36

Почему транспорт с военным имуществом «терялся» или отправлялся в части с нарушениями сроков? Почему артиллерия западных округов загонялась на полигоны, поближе к границе, по команде командующих округами и 15 июня? И главное. Почему большое количество самолётов (большинство – истребители) стояли открыто на аэродромах, возле самой границы (а не в глубине округа), без заправки и без вооружения, если команды на маскировку и рассредоточение шли 19–20 июня. Что, сети маскировочные враз кончились в авиачастях? Или нельзя было даже в ночь на 22 июня, после получения в округах «Директивы № 1», «рассредоточить», растащить «за хвосты» истребители по аэродромам?

Именно на авиацию возлагается задача отражения первых ударов, и именно по аэродромам с истребителями и наносились первые немецкие авиаудары для получения последующего господства в воздухе, т. к. бомбардировщики без прикрытия истребителей уже ничего не смогут сделать против наступающего вермахта. И в этих вопросах будет сложновато всё списать на мифическую «русскую расхлябанность и безалаберность».

Кажется, кроме командования округа Павлова, 24 июня были арестованы командующие авиацией и Киевского округа, и Прибалтийского? Как раз за «спящие аэродромы»? Но даже те самолеты, что смогли вступить в бой в первые часы и минуту войны, были в большинстве своём уничтожены на своих приграничных аэродромах, хорошо известных немцам. Из-за «отсутствия» запасных полевых площадок наши самолёты добивались 22–23 июня постоянными налётами немцев. Эти площадки просто не подготовили отвечающие за это должностные лица. Или и на это должно было быть отдельное указание Сталина? Или Сталин запретил готовить запасные полевые аэродромы?

«Говорят», это Берия «виноват» в том, что одновременно на всех аэродромах началось строительство бетонных взлётно-посадочных полос! И действительно, весной 1941 года заключенные НКВД (и там были и те самые, «расстрелянные в 1940 году», польские офицеры, о коих стенают наши «разоблачители сталинизма») строили как шоссе Минск – Москва, так и те самые ВПП на базовых аэродромах в той же Белоруссии и на Украине! Но приказы-то были для командования округов – рассредоточить авиацию по полевым площадкам! Именно на полевые площадки самолёты должны были перелететь в случае войны. А их ведь не Берия обустраивать должен, а командование авиацией округов!

А кто давал приказы на передислокацию лётного состава, бросая вполне исправные истребители на аэродромах? Да так «напередислоцировались», что наши бомбардировщики в итоге остались без прикрытия и их просто истребляли в воздухе немецкие «асы». Когда Гитлеру доложили, что на приграничных советских аэродромах разбито около тысячи советских самолетов, в основном истребителей, он не поверил и отправил Геринга уточнить цифры, и эти цифры оказались ещё выше.

Осокин заявляет, что разоружение приграничных частей происходило как некое «условие» неких «договорённостей Сталина с Гитлером по совместной операции против Англии». А те, кто всё же вступил в бой – не разоружились по «личной инициативе» их командиров? (А после войны, видимо, именно этих «инициативных» героев, согласно фантазиям уже других «разоблачителей», поголовно запихивали в сталинские лагеря, в ГУЛАГ!) Но из его же книги, и прежде всего воспоминаний его отца, складывается всё-таки иная картина. Те, кто вступил в бой утром 22июня, действовали так потому, что просто выполняли свои должностные обязанности, как положено, и распоряжения вышестоящих командиров из Генштаба и штабов своих округов, поступавших в части всю последнюю неделю перед 22-м июня, о приведении вверенных им частей в полную боевую готовность.

А вот те командиры, кто «проспал» и своими действиями привёл к гибели техники и прежде всего личного состава, что привело в итоге к гибели всей РККА образца 41-го года, к потере всей европейской части страны, как раз и начали потом (особенно после смерти Сталина) говорить о «вине» Сталина. Обвинять во всех своих собственных грехах «тирана». И Осокин в этом совершенно солидарен с ними. Ведь говорить о «предательстве генералов просто неприлично».

На самом деле «сенсация» про некий «сговор» Сталина с Гитлером (о том, чтобы «совместно напасть» на Англию) сегодня, спустя 70 лет, «важна» прежде всего для Запада в их вечной и безуспешной попытке пакостить России.

Ну и мало ли кто, как и с кем интригует? Важен результат. В итоге – Россия и Сталин всё равно молодцы, а они, как говорится, подлецы!

Сталин с ноября 1940 года по июнь 41-го «пудрил мозги» Гитлеру, не давая чёткого ответа; ставил заведомо неприемлемые для немцев условия вхождения СССР в «тройственный Союз». На словах мы вроде бы не против, а на деле просто заводили в тупик эти «переговоры», тянули время, как могли. Из воспоминаний переводчика Сталина В. Бережкова, изданных в США:

«Тогда, в Берлине, мы ничего не решили. После доклада Сталину началась подготовка документа о присоединении к пакту трёх. В нём были условия: отвод германских войск от наших границ, создание на побережье Чёрного моря (Болгария, Турция) советских военных баз, признание советских сфер влияния в Персидском заливе. Я работал Первым секретарем советского посольства в Берлине. Деканозов — наш посол – при встречах с Гитлером и Риббентропом напоминает им: советское правительство ждёт ответа на свои предложения. Нам каждый раз передают из немецкой канцелярии: Гитлер готовит важный ответ. Эти проволочки длились до начала войны. Сталин, конечно, ждал встречи с Гитлером, надеялся, что она приведёт к серьёзным переговорам. 21 июня 1941 года получили телеграмму от Сталина. Он опять предлагает встречу с Гитлером. Он понимает: война принесёт несчастье двум народам, и, чтобы избежать этого, нужно немедленно начать переговоры, выслушать германские претензии. Он был готов на большие уступки: транзит немецких войск через нашу территорию в Афганистан, Иран, передача части земель бывшей Польши.

Посол поручил мне дозвониться до ставки Гитлера и передать всё это. Но меня опередил телефонный звонок: нашего посла просили прибыть в резиденцию Риббентропа. Едем, настроение тревожное.

Риббентроп: „Фюрер решился на упредительную войну против СССР, наши войска уже перешли границу”.

Деканозов: „Это преступление, за эту агрессию вы будете наказаны! Германия будет повержена!”

Это заявление шокировало министра. Он вёл себя как-то неуверенно. У меня сложилось впечатление, что перед встречей он (Риббентроп) основательно выпил. Наш посол, не пожав ему руки, направился к двери. Я – следом. Министр почти бежал за мной, пытаясь говорить мне в ухо: „Я пытался уговорить Гитлера не начинать войну, но он не захотел меня слушать!” То же самое он говорил и на Нюрнбергском процессе, но это его не спасло. Это был единственный эпизод в истории мировой дипломатии, когда МИД заявлял о своём несогласии с решением главы государства…»

Даже если учесть, что воспоминания Бережкова, написанные им в США, требовали от него побольше «негатива» в адрес СССР и Сталина, из текста видно, что выкраивание лишних дней мира, стремление избежать войны шло до последней минуты. Чтобы избежать войны, Сталин был готов идти на любые переговоры, обещать всё, что угодно. Вплоть до «транзита немецких войск через нашу территорию в Афганистан, Иран, передачи части земель бывшей Польши». Главное – начать переговоры. А там пройдёт летнее время, а осенью Гитлер уже не попрёт – к зимней войне Гитлер вообще не готовился, и Сталин это знал. А к 1942 году Красная Армия была бы окончательно перевооружена новыми танками и самолётами (старые просто снимались с производства, и даже запчастей к ним не производили с 1940 года) и нападение Гитлера на Россию-СССР в 1942 году вообще могло бы не состояться. Но, увы, не получилось. Впрочем, для «разоблачителей» эти «уступки», как и любые факты из истории эпохи Сталина, говорят только об одном – Сталин злодей.