Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить - Михаил Делягин Страница 31

Кардинальное упрощение коммуникаций в ходе глобализации объективно способствует сплочению представителей различных имеющих глобальное влияние управляющих систем (как государственных, так и корпоративных) и обслуживающих их деятелей спецслужб, науки, медиа и культуры. Сплочение это происходит стихийно, на основе общности личных интересов и, что самое важное для возникновения всякой общности, единого образа жизни в качественно новый, не знающий и в принципе не признающий границ космополитичный глобальный управляющий класс.

Его появление представляется в настоящее время важнейшим, хотя и крайне слабо наблюдаемым с научной точки зрения следствием глобализации. Характер его стихийного и хаотического функционирования делает его ключевым всемирно-историческим субъектом современности.

Входящие в него и образующие его люди отвечают, насколько можно судить, одновременно трем основным критериям:

• они влиятельны в глобальном масштабе (принципиально важно, что источником этого влияния может быть все что угодно — от контроля за танковой дивизией в ключевом регионе третьего мира до исключительного интеллекта; однако обычно это просто значительные свободные деньги);

• они обладают высоким личным интеллектом, развитым самосознанием (последнее, как правило, не свойственно представителям традиционных иерархических структур) и склонностью к активной деятельности; все это позволяет им осознавать свою влиятельность и сознательно направлять ее на достижение собственных целей;

• они мобильны и коммуникативны, что позволяет им интенсивно общаться, постоянно получать новую информацию, заводить новые знакомства, придумывать и реализовывать новые проекты и обращать все на свое благо.

Перечисленные базовые качества делают глобальный управляющий класс исключительно конкурентной и, что представляется принципиально важным, полностью открытой средой. При соответствии указанным требованиям туда практически невозможно не попасть: это не иерархическая структура, не организация; даже средой его можно назвать с очень большой натяжкой. Это совершенно иное по своей природе: борющийся и постоянно меняющийся, непрерывно обновляющийся клубок хаотически взаимодействующих сетевых структур, отдельных групп и личностей. Это вихрь отношений и взаимосвязей, который, подобно торнадо, неумолимо втягивает в себя всех, кто соответствует его критериям и его потребностям.

И, что является оборотной стороной конкурентности и открытости, данная совокупность социальных вихрей столь же необратимо выталкивает и оставляет беспомощно лежащими на земле всех, кто по любым причинам перестал соответствовать хотя бы одному из перечисленных выше базовых критериев принадлежности к ней.

Глобальный управляющий класс, таким образом, ни в коем случае не является организацией; скорее, это процесс, объективно обусловленный и во многом хаотичный для всех без исключения его индивидуальных участников.

Мы привыкли шутить, что русские в силу особенностей своей культуры осознают себя живущими в государстве, европейцы — в ландшафте, а американцы — в демократии. При всех натяжках этого сопоставления его можно развить и продолжить указанием на то, что члены глобального управляющего класса живут не в тех или иных странах, а в пятизвездочных отелях и закрытых резиденциях, обеспечивающих минимальный (запредельный для обычных людей) уровень комфорта вне зависимости от страны и даже континента расположения. Они не нуждаются в странах — на своих личных самолетах они парят над ними, а их общие (или, по крайней мере, не противоречащие общим) интересы эффективно обеспечивают не столько государственные, сколько частные наемные армии.

Новый глобальный класс собственников и управленцев не един, он раздираем постоянными внутренними противоречиями и повседневной жестокой борьбой, но как целое он монолитно противостоит разделенным безнадежно устаревшими государственными границами обществам. Представляется принципиально важным, что противостоит он им не только в качестве одновременного владельца и управленца (нерасчлененного «хозяина» сталинской эпохи, что, кстати, является убедительной приметой глубокой социальной архаизации), но и в качестве глобальной, то есть всеобъемлющей структуры.

Этот глобальный господствующий класс не привязан прочно ни к одной стране или традиционной социальной группе и практически не имеет внешних для себя обязательств: у него нет ни избирателей, ни налогоплательщиков, а влияние на него акционеров является благодаря современным нормам корпоративного управления совершенно незначительным. (Строго говоря, он в совокупности, как целое, является своим собственным мажоритарным акционером, или «мажоритарным акционером самим для себя»: анализ структуры собственности крупнейших международных корпораций выявил их ядро из примерно полутора сотен ключевых корпораций, являющихся собственниками друг друга и контролирующих почти всех остальных.)