Александр Литвиненко и Полоний-210. Чисто английское убийство или полураспад лжи - Денис Гаев Страница 30

Расследование обстоятельств отравления Литвиненко, как мы помним, началось еще при его жизни. С официальной точки зрения – оно продолжается и по сей день. Тем не менее, британское расследование покрыто таким же плотным туманом, как и само преступление. Можно подозревать, что политика «затуманивания» проводится вполне сознательно – в том числе и потому, что позволяет британскому следствию манипулировать фактами в своих целях. (Хороший пример подобной манипуляции – долгое замалчивание существования тех «загрязненных» мест, где, по-видимому, Литвиненко побывал еще до своего «официального» отравления.) Но также вероятно, что за замалчиванием фактов стоит и их реальное отсутствие – то есть, в заявлениях британских властей по поводу «дела Литвиненко» присутствует элемент блефа.

Чтобы разобраться в подлинных мотивах британского следствия, попробуем проанализировать то немногое, что нам достоверно известно о предпринятых им шагах.

7.1. С чего началось расследование предполагаемого убийства Литвиненко?

Как мы теперь знаем, расследование началось еще при жизни Литвиненко, с весьма продолжительных (10–20 часов) допросов больного. Какие именно вопросы ему задавались – достоверно неизвестно. Неизвестно также, допрашивались ли его жена, отец, сын или прочие друзья (и какие вопросы задавались им). Как мы знаем, было обнаружено множество мест со следами полониевого загрязнения (и про многие из них – но не про все! – было сообщено публике.)

Известно, что британскими следователями также был допрошен Марио Скарамелла (который для этого сам прилетал в Англию). Но о чем именно его расспрашивали – также неизвестно.

Где-то в начале декабря британцы захотели допросить подозреваемых из России – Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна. Собственно, против допроса не возражал никто – ни сами подозреваемые, ни представители российской Генпрокуратуры. В прокуратуре, однако, поставили встречное условие: они сказали, что хотят в ответ допросить некоторых лиц в Лондоне (в основном, как нетрудно догадаться, из компании лондонских друзей Литвиненко). Британцы, хотя и неохотно, согласились на предложенный quid pro quo.

7.2. Какие следственные действия были предприняты британскими следователями в Москве?

Британская следственная группа (в составе девятерых сотрудников Скотланд-Ярда) прилетела в Москву 4 декабря 2006 года.

Впоследствии в британской прессе любили заявлять, что британцы в Москве встретили «холодный прием» и вообще, им «мешали работать». Впрочем, то, что это откровенная ложь, признает даже очень антироссийски настроенный Сикссмит:

«Over the next few days the British media was full of stories of how the Russians were impeding the detectives' investigations. In fact the Scotland Yard team was making remarkably good progress. Within twenty-four hours of arriving, they had had their first meeting with Dmitry Kovtun. For a man who had recently been said to be at death's door, the detectives thought Kovtun was looking remarkably well. So too was Andrei Lugovoy, whom they met two days later».

«На протяжении нескольких следующих дней, британская пресса была полна историями о том, как русские препятствуют британскому расследованию. Но на самом деле, команда Скотланд-Ярда добилась заметного прогресса. Уже в первые 24 часа после прибытия, они встретились с Дмитрием Ковтуном. Для человека, который, якобы, совсем недавно находился «на пороге смерти», Ковтун выглядел удивительно хорошо. И так же выглядел Андрей Луговой, с которым они встретились уже через два дня».

Итак (если верить рассказанному) Ковтун был допрошен где-то 4–5 декабря, а Луговой – 6–7 декабря. О чем именно их спрашивали, достоверно неизвестно, но известно, что допросы продолжались долго – Лугового, например, допрашивали больше 10 часов. Очевидно также, что записи допросов сохранились у российских следователей (и это радует, так как дает надежду, что однажды они станут доступны публике).

В той же книге, впрочем, Сикссмит заявляет многое, мягко говоря, не соответствующее действительности. Например – что российские власти пытались помешать контактам британцев с российской прессой. На самом деле о том, что российским СМИ никто не мешал, убедительно свидетельствуют, например, следующая фотография (сделанная российскими фотографами):

Следственная группа Скотланд-Ярда в Москве

Так что, скорее всего, британцы избегали контактов с российской прессой сами, имея на это четкие инструкции своего начальства.

Единственное, чего не удалось сделать британской следственной группе – это побеседовать с Михаилом Трепашкиным (бывшим приятелем Литвиненко, бывшим доверенным помощником Березовского, и вообще человеком с длинной и запутанной криминальной биографией). Британцам вежливо объяснили, что Трепашкин, вообще-то, в данный момент отбывает срок в колонии под Екатеринбургом, и привозить его в Москву ради их удовольствия никто не будет. Ехать в Екатеринбург лично, им, видимо, совершенно не хотелось самим. В остальном же им препятствий никто не чинил.

В прессе иногда утверждается, что в общем и целом британцы собирались допросить в Москве 10 человек (из которых реально допросили только шестерых). Кто остальные четверо допрошенных, помимо Лугового и Ковтуна, точно неизвестно.

20 декабря они (видимо, посчитав свою миссию законченной) вернулись в Лондон.

Сама история визита британской следственной группы в Москву скучновата, и не блещет особыми сенсациями. Видимо, поэтому Гольдфарбу захотелось ее немного приукрасить:

«Когда же вечером 24 ноября до Москвы дошла взрывная волна от информационной бомбы, взорвавшейся в Лондоне, – там обнаружили радиацию, – Луговой и Ковтун исчезли. 4 декабря детективы Скотланд-Ярда прибыли в Москву, чтобы их допросить, но им сообщили, что „два свидетеля“ были накануне госпитализированы в закрытую клинику, специализирующуюся на лучевом поражении.

Прошло уже более месяца с тех пор, как они подверглись воздействию радиации, и не было никаких медицинских показаний, чтобы держать их в больнице. Лучевая болезнь – остротекущий недуг, и если у них сразу не появились те характерные симптомы, что были у Саши, то месяц спустя их не могло быть и подавно. После выступления на «Эхе Москвы» и визита в посольство было ясно, что Луговой и Ковтун вполне здоровы, хотя и оставляют за собой след, говорящий о сильном, но безвредном для них наружном загрязнении. Очевидно, их просто решили в этой больнице изолировать.

Вероятно, именно Ковтун был главной заботой невидимых менеджеров стремительно развивавшегося кризиса. Настойчивые гости из Лондона все-таки получили к нему доступ 5 и 6 декабря, но как рассказал потом один из детективов, "мы вовсе не уверены, что это был Ковтун. У человека, с которым мы говорили, голова была забинтована, так что мы видели только глаза и губы". На следующий день новостные агентства сообщили, что Ковтун впал в кому. «Радионуклиды поразили его внутренние органы, в особенности печень и почки», – цитировали корреспонденты безымянный источник в госпитале. Несколько часов спустя адвокат Ковтуна опроверг это сообщение: «Я только что все выяснил. Иначе как провокацией это не назовешь. Состояние Ковтуна удовлетворительное», – заявил он.