Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия - Максим Кантор Страница 30

У русского начальства есть повод для обид: отечественные миллиардеры богаче западных, а прав на международные насилия не получили.

Новое поколение российского начальства потребовало себе адекватного места на планете. Русскому народу сказали, что речь идет о создании «русского мира» — где поймут русских людей, ведь Запад русских людей не понимает!

Надо сказать, что Запад даже не мог понять русских людей — он попросту не знал русских людей, Запад знал российское вороватое начальство.

Именно начальство и рассердилось, что на Западе его права попирают. А раз так: долой атлантическую цивилизацию! Законы атлантической цивилизации лживы, они хитрят. Газеты пишут, что война русской цивилизации и Атлантики — это вселенского масштаба драма.

Народу позволят умереть за «русский мир» и убить соседей, предавшихся атлантической цивилизации. Цель: добиться прав кроить мир без закона, как то делает атлантическая цивилизация.

Принцип «что позволено Юпитеру, то не позволено быку» жжет обидой душу русского барина. Его замок больше, его яхта длиннее, западному партнеру можно бомбить Ирак, а русскому барину, видите ли, нельзя захватить юго-восток Украины? Где справедливость? Денег у нас не меньше, а выходит, что мы живем по вашим законам?

И здесь надо, месье, со всей отчетливостью сказать: Запад сам виновен в этой ситуации — этих требовательных бар вырастили вы сами — а теперь баре, после яхт и дворцов, желают, чтобы их «понятия» были введены в ранг международных законов.

Когда вы (западные демократии) разрушали Советский Союз, вы очень торопились. Вы так хотели быстрой наживы, что не думали о последствиях.

Капиталистическому (демократическому, западному) миру было важно разрушить социалистическое хозяйство стремительно. Все боялись, что если разрушать социализм постепенно, то социализм воскреснет.

Пришлось пойти на риск, таковой казался оправданным. На руинах социалистической экономики согласились иметь класс — внешне похожий на западных миллиардеров, но абсолютно иной по сути.

Внедренная в 90-е годы бандитская мораль «жить по понятиям» стала основанием жизни всей страны.

Это был беззаконный класс бандитов-феодалов. Таких чекистов-миллиардеров прежде в природе обществ не бывало. С новыми персонажами истории смирились: казалось, что бандиты-феодалы все-таки лучше, нежели Советский Союз и плановая экономика. Тем более, что бандиты-феодалы старались походить на западных миллиардеров: завели коллекции предметов роскоши и возвели дворцы, похожие на Версаль.

Сами про себя бандиты говорили так: мы такие же, как западные воротилы, просто у них прадедушка был бутлегер, а пращур — пират, а нам, в целях скорейшего воплощения прогресса, приходится совмещать разбой и светскую жизнь в одной биографии.

Разница однако состояла в том, что три поколения между бутлегером и конгрессменом и двадцать поколений между пиратом и сенатором были заполнены общественным договором, законодательством.

Законы нужны? Так мы настрогаем за ночь законов — парламент состоит из наших людей; и в самом деле — парламент у нас адекватный. Тем паче, что некое представление о справедливости в эти четверть века возникло в России — это было не законодательное (откуда бы) чувство справедливости, не гражданское чувство, но некий бандитский контракт ответственных феодалов, так называемые «понятия».

Так и все законы, произведенные впоследствии, были не вполне соотнесены с гражданским обществом, но оставались «понятиями».

Внедренная в 90-е годы бандитская мораль «жить по понятиям» стала основанием жизни всей страны — и больше того, основанием международной политики государства.

Очень похоже на законы, но это не законы, а корпоративные представления о справедливости. То есть представления о справедливости, утвержденные не обществом, а привилегированной группой лиц.

Но согласитесь, ведь российский феодал наблюдал эту корпоративную мораль на Западе; правда, на Западе есть и гражданское право, есть и закон. Но русский богач попросту не верил, что рядом с корпоративной моралью — кодекс Наполеона, Декларация прав, хартия вольности и тому подобное — нечто большее, чем бутафория.

Русский богач не поверил в то, что корпорации считаются с Солоном и Периклом. Упрек западному партнеру прост: «Ты думал, я не замечу, что ты плюешь на закон? Я тоже уже большой — и тоже буду плевать». На этом основании провозглашен многополярный мир, где каждый действует так, как ему удобно. И русский богач никак не может понять, почему западный богач свои мошенничества осуществляет под сенью закона, а русского партнера считает беззаконным.

В противопоставлении понятий — законам, корпоративной морали — гражданскому праву и заключается драма современной истории: бык хочет равных с Юпитером прав на произвол.

Крайне оскорбительно для быка то, что совершая то же самое деяние, что и Юпитер, бык тем не менее остается быком, а богом он не становится.

Совершить масштабное злодейство, равное прегрешениям богов, возможно: но богов делает богами не злодейство. Парнокопытное останется парнокопытным, Юпитер — Юпитером.

И если не понять разницу между «законом» и «понятием», то и спор Запада и России будет не понят.

Сегодняшнее покорение Украины Россией сродни взятию Великого Новгорода Иваном Грозным.

Закон можно преступить, воспользоваться законом в своих целях, но сам закон от этого не перестанет быть законом. Страны западной демократии использовали закон в своих целях, травля Саддама Хуссейна осуществлялась с показательным использованием законодательной базы.

Это была фальсификация, но закон от этого не перестал быть законом. Закон необходим, но те, кто его нарушил, должны быть наказаны. Так, Сократ был приговорен к смерти демократическим судом Афин, и приговорен по закону, хотя закон был истолкован пристрастно. То было дурное использование закона.

В дальнейшем Сократу предложили побег — и философ отверг побег, пошел на смерть осознанно. Логика Сократа неколебима: он чтит закон, хотя закон применен несправедливо. Сам закон не стал дурен, просто его применили недобросовестные люди.

Если Сократ убежит, то нарушит закон так же, как нарушили закон его обвинители. Поскольку, в отличие от своих обвинителей, Сократ закон чтит, он идет на смерть. Этим поступком Сократ в который раз утвердил требования, вмененные им обществу, — разумность и соблюдение законов.

Правители демократического мира иногда нарушают закон, но сам закон от этого хуже не делается — плохи дурные правители. Ротация власти, существующая при демократии, оставляет возможность исправления ошибок, тогда как тирания, отрицающая закон в принципе, не считает ошибку ошибкой и исправить не может.

Вождь дикого племени уверен, что раз правитель демократической страны нарушил закон, значит, закон вообще не нужен.

В этом и состоит интрига современной истории. Воины демократии как бы легализовали тиранию; раз можно творить произвол демократам — значит, нет разницы между демократией и произволом; коль скоро закон нарушен, значит, закона нет. Но это ложное умозаключение: демократия имеет возможность исправлять ошибки, а тирания только множит произвол.