Как разграбили СССР. Пир мародеров - Лев Сирин Страница 29

Успехи советского космоса, о которых вы прочитали в предыдущей главе, конечно, прежде всего заслуга советских ученых. К ученым в СССР относились с уважением и пиететом. Они были обласканы властью [17]. Сталин первый не стал скупиться на премии, дачи, квартиры и ордена для представителей науки. Те отвечали ему взаимностью. Атомная, водородная, нейтронная бомбы были созданы в кратчайшие сроки и заложили основы сегодняшней обороноспособности России. При Брежневе и Хрущеве такое положение дел сохранялось. Академики Академии наук СССР имели зарплаты в 1500 рублей, больше, чем члены Политбюро. Их именами называли улицы в городах и корабли. Они имели дачи в академических поселках ближнего Подмосковья, были прикреплены в закрытой системе спецраспре-делителей, то есть получали дефицитные продукты регулярно и без очередей.

Недурно в СССР жили и рядовые ученые. При советской власти за ученую степень автоматически полагалась прибавка к жалованью — около 100 рублей за кандидатскую, за докторскую, соответственно, выше, и лишние квадратные метры жилой площади. Сегодня в это сложно поверить, но это так. Моей матери, например, в СССР за степень кандидата химических наук начислили аж 9 квадратов сверх установленной нормы. То есть меняли мы квартиру самостоятельно, но излишки площади нас по вышеуказанной причине не страшили.

Конечно, такой вид распределения материальных благ в обществе ограниченных материальных возможностей не оставался незамеченным людьми, к науке никакого отношения не имеющими. В этом смысле блестящий пример такого рода мазуриков описан в уже упоминавшейся мной книге Юлия Дубова «Большая пайка», где прототип покойного ныне Патаркацишвили покупает у прототипа Березовского ученую степень. Так откровенно ни докторскими, ни кандидатскими степенями в СССР, конечно, в массовом порядке не торговали. А вот проталкивания нужных людей в ученые было сколько угодно. Поэтому к концу существования Советского Союза, например, кандидатские степени уже не имели такого значения, как лет за 20 до этого, но тем не менее желание их защитить выказывали многие.

Все рухнуло в начале 1990-х. Я, что называется, в теме не понаслышке, ибо со всех сторон принадлежу к научной семье, поэтому могу засвидетельствовать тотальное падение интереса к рядовой науке в постсоветские годы не с чужих слов, а, что называется, из первых родственных рук. Быть ученым стало не только не выгодно, но и не престижно. А само слово приобрело насмешливый характер, ассоциировалось с неудачниками новой жизни, да и вообще стало анахронизмом.

Ученые, впрочем, как и все люди, были разные. Кого-то тотальная инфляция с девальвацией загнали на вещевые рынки, сделали «челноками» — перевозчиками китайского ширпотреба, а то и просто выбросили на улицу без всякой работы и перспектив. Многие из этих бедолаг спились, сошли с ума, заболели. Советская власть ведь, как добрая мать, опекала людей умственного труда лучше и заботливее, чем любую другую категорию населения. Кроме ученых, солидно зарабатывали, например, писатели. А тут все накрылось медным тазом. Было отчего прийти в отчаяние.

Впрочем, не все специалисты грызть гранит науки были не готовы к свежему, но колючему ветру перестройки. Упоминавшийся выше Борис Абрамович Березовский — советский физик-математик, доктор наук, вполне вписался в непростое время, а после развала Советского Союза даже попытался это время формировать. Так что сетовать на общую неприкаянность всего ученого класса чохом не приходится.