Збиг. Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати Страница 27

В 1973 году Бжезинский порекомендовал Картера в качестве потенциального члена группы, видя в нём многообещающего, высокопрофессионального политика, заинтересованного в расширении своих горизонтов и углублении знаний в области международной политики. Картер, которому Бжезинский помог вступить в комиссию, впечатлил его, как восходящая звезда. Но Бжезинский также понимал, что заслуг и достоинств самих по себе недостаточно, чтобы предполагаемые патроны или будущие президенты тебя заметили и сделали своим советником. Нужно работать в системе – вступать в различные группы, публиковаться, посещать конференции, заводить связи, отсылать ободряющие письма находящимся на подъёме политикам, предлагать свою помощь.

В 1974 году, когда Бжезинский узнал, что Картер собирается участвовать в президентской кампании, он написал ему письмо с предложением своих услуг. Картер принял предложение, и на протяжении 1975 года они регулярно переписывались. Бжезинский пересылал Картеру записки, статьи, идеи и предложения, которые Картер находил весьма полезными. Через какое-то время Бжезинский рассказал своей жене о том, что впечатлён выступлением Картера на конференции Трёхсторонней комиссии в Японии, где тот призывал к взвешенному подходу при достижении мира на Ближнем Востоке. Мушка Бжезинская посоветовала ему взять на себя более активную роль в кампании Картера. «Докажи свои убеждения делами. Если он тебе так нравится, и ты веришь в него, не жди дальнейшего развития, иди и поддерживай его», – сказала она ^[124]. Бжезинский сделал пожертвование в фонд кампании и начал «более систематически» составлять документы для Картера, даже несмотря на то, что на тот момент губернатор Джорджии едва был заметен на политическом радаре, и по рейтингам общественного мнения он набирал всего лишь два процента. Бжезинский хорошо знал всех участников президентской гонки и вполне мог бы работать с любым из них, но он сделал ставку на самую «тёмную лошадку». Вскоре он стал главным экспертом Картера по международной политике, его постоянным «профессором» в вопросах, которые для кандидата в президенты имели гораздо большее значение, чем для губернатора «Персикового штата», занимавшегося преимущественно местными делами.

Кампания Картера стала переломным моментом в американской внутренней и внешней политике, как обещали он сам, Бжезинский и другие члены его администрации. Нация ещё не опомнилась от Уотергейта и от войны во Вьетнаме. И если немногие рядовые люди могли столь же чётко сформулировать свои мысли по поводу упадка страны, как это могли политологи, то все нутром чуяли, что происходит что-то не то, что это не та Америка, в которую они привыкли верить, и что главная часть вины лежит на Вашингтоне, на истеблишменте и на самом Овальном кабинете. Для многих главным дискредитировавшим себя виновником был Никсон. Помиловавший Никсона Джеральд Форд понимал, что ему придётся отстраниться от человека, назначившего его своим вице-президентом. В противоположность ему Джимми Картер был совсем другим – говорил мягко и спокойно о том, что Америка заслужила правительство столь же хорошее, как и её народ. Это был неизвестный кандидат, отличавшийся от большинства профессиональных политиков, по всей видимости, действительно глубоко верующий христианин с Юга, преподававший в воскресной школе. В общем, почтенный и добропорядочный, иногда даже чересчур. В каком-то отношении он принадлежал популистской традиции американской политики, но в нём было нечто новое, и он сам заявлял о том, что принесёт с собой нечто новое.

Одной из тем кампании Картера стало провозглашение своего отличия от Форда и Никсона, а этих во многом разных людей связывал Генри Киссинджер. В ходе кампании он открыто осуждал дипломатию «одинокого рейнджера» предыдущей администрации. Как он недвусмысленно заявлял: «Что касается внешней политики, президентом этой страны был мистер Киссинджер» ^[125]. После выборов было сделано всё возможное, чтобы процесс принятия внешнеполитических решений значительно отличался от того, каким он был раньше.

Во время переходного периода Бжезинский выполнял роль главного консультанта по национальной безопасности, и они с Картером обсуждали различные комбинации людей и ключевых структур. Как писал Бжезинский:

«Я с самого начала заявил, что ему нужно размышлять о назначениях в контексте трёх альтернативных типов осуществления руководства по внешней политике: во-первых, это прямое руководство со стороны сильного президента (вроде Никсона), которому помогает сильный советник Белого дома (Киссинджер) при слабом государственном секретаре; во-вторых, это модель с доминирующим государственным секретарём, каким был Даллес при Эйзенхауэре или Киссинджер при Форде, с относительно пассивным президентом и не вмешивающимся советником; и, в третьих, разновидность более «сбалансированной» команды, объединяющей сильного президента (вроде Кеннеди) с относительно независимым и сильным государственным секретарём (Раском) с таким же уверенным в себе и энергичным советником Белого дома (Банди). Я тогда предположил, что Картеру следует стремиться к третьей модели. В глубине души я чувствовал, что хотя он и будет естественным образом склоняться к первой модели, но в свете наследия Киссинджера ему будет неудобно в этом признаться… Кроме того, на той стадии я искренне полагал, что командный подход сработает» ^[126].

Во время того же разговора Бжезинский обсудил с Картером сильные и слабые стороны различных кандидатов на должность государственного секретаря, включая Джорджа Болла, которого Бжезинский воспринимал как безупречного в связи с его жёсткой позицией по Израилю; Сайруса Вэнса, который, как выразился Бжезинский, «прекрасно вписался бы в мою третью модель сбалансированного руководства в области международных отношений»; и Пола Уорнке, который, по его мнению, проявлял некоторую мягкость по отношению к Советскому Союзу. Они также обсудили различных кандидатов на пост советника по национальной безопасности, и Бжезинский назвал разные имена, включая Гарольда Брауна, бывшего министра ВВС и президента Калифорнийского технологического института.

Позже, после назначения Сайруса Вэнса госсекретарём, Картер и Бжезинский обсуждали, какую роль может занять сам Бжезинский – предположительно заместителя госсекретаря Вэнса или помощника самого президента по национальной безопасности, склоняясь к последней. Через неделю после этого Картер позвонил Бжезинскому, когда тот находился на званом обеде в Нью-Йорке. Как вспоминает Бжезинский, Картер говорил лёгким и непринуждённым тоном, подчёркивая свои дружеские отношения:

– Збиг, хочу, чтобы ты оказал мне услугу – хотелось бы назначить тебя моим советником по национальной безопасности.

– Это не услуга, это честь. И я надеюсь, что вы не пожалеете о своём решении. В этом я уверен, – ответил Бжезинский.