Путин. Взгляд с Болотной площади - Сергей Удальцов Страница 26

Григорий Охотин, «Большой город»: Сейчас среди интеллигенции уже даже Навального воспринимают как наци, считают, что Путин — лучше Навального. Как вы думаете, этот страх оправдан или национализм достаточно маргинальное явление в России?

Сергей Удальцов: Если не считать совсем молодое поколение, которое только входит в жизнь, — пятнадцати-шестнадцатилетних, которые очень сильно заражены националистической, даже практически нацистской пропагандой, которой, я думаю, и Кремль способствует, — то большая часть населения — средний возраст, старший возраст, люди, которые родились еще в Советском Союзе, — этими идеями еще не заражена. Проблема межнациональная есть, но большинство нашего общества стоит на позициях здорового сосуществования народов — при условии соблюдения законодательства, общих традиций, устоев и не ущемления прав друг друга.

Я надеюсь, что, как бы ни пытались сейчас разжечь этот костер межэтнических конфликтов, мы помним, как развалили Советский Союз — а национальный вопрос тогда играл одну из решающих ролей, и делалось это во многом искусственно. Не надо кивать на Кремль, это дело всех нас — самим не допустить этой ситуации. Если мы допустим, чтобы и Россию растащили по такому же принципу, то просто потомки нам этого не простят. Я надеюсь, что большая часть населения еще сохраняет здравый смысл и не будет поддаваться на такую ксенофобскую, нацистскую, расистскую пропаганду.

Ульяна Малашенко, «Коммерсант-FM»: Сергей, как вы оцениваете роль Алексея Навального в протестном движении?

Сергей Удальцов: Я позитивно оцениваю роль всех, кто сегодня организует народный протест. В том числе я позитивно отношусь и к Алексею Навальному. По идеологическим взглядам я не могу назвать себя его полным соратником, но сейчас специфика ситуации такова, что собрались люди самых разных взглядов, самых разных идеологий, и наша задача сейчас — создать климат свободы. Надо создать ситуацию, когда будут контролируемые гражданами выборы и политическая конкуренция. И тогда каждый — и Навальный, и Удальцов, и Каспаров, и все другие смогут со своими идеями и со своими организациями выходить на выборы, и уже граждане будут оценивать, кого поддерживать. Сегодня это наша цель, и она нас всех объединяет. Ко всем я отношусь с большим уважением, и я против того, чтобы кого-то сейчас выделять или приуменьшать чью-то роль.

Ульяна Малашенко, «Коммерсант-FM»: А нужна ли сейчас такая фигура, которая бы сплотила всех?

Сергей Удальцов: В истории России уже была масса примеров, когда люди ориентировались на какую-то одну личность и потом жестоко разочаровывались. Так было и в недавнем нашем прошлом, когда фигура Бориса Ельцина сначала всех консолидировала, а потом он, по сути, узурпировал власть. Я считаю, что в ближайшей перспективе актуальна некая коалиция, группа лидеров, которые будут договариваться, согласовывать свои действия и представлять разные части политического спектра. Когда будут свободные выборы, тогда уже пусть выбирает народ. Сегодня пытаться нашему широкому движению найти единого лидера может привести только к тому, что все рассорятся и благородный порыв масс снова будет растрачен впустую.

Ульяна Малашенко, «Коммерсант-FM»: Как вы оцениваете успехи протестного движения?

Сергей Удальцов: Если еще месяц назад кто-нибудь сказал, что Дмитрий Медведев выступит и заявит то, что он заявил 21 декабря — я об облегчении регистрации партий, изменении порядка проведения выборов, — никто бы не поверил. Результат уже есть. Но пока это результат минимальный. Власть будет делать все, чтобы народный протест ослабить, и будет надеяться, что он спадет, и все вернется на круги своя. Сейчас их главная задача — избрать Владимира Путина на новый срок в марте 2012 года. После этого любые заявления, которые сейчас делает Медведев, легко могут быть дезавуированы. Поэтому я считаю, что нашей главной задачей сейчас является недопущение проведения заведомо незаконных, дискриминационных выборов президента в марте. Все реальные оппозиционные кандидаты отсечены от этих выборов, нам готовят очередной спектакль. Наше движение, которое набирает с каждым днем обороты, не должно поддаваться на их обещания, и никакой веры кремлевским бандитам, как бы это пафосно ни звучало, никакой веры им быть не должно. Выдвинули требования — стоим на них до конца. Мы должны добиваться ситуации, когда власть будет вынуждена или полностью выполнить наши требования, или просто уйти.

Григорий Охотин, «Большой город»: Сергей, а как вы объясняете происходящее с вами, для чего они это делают, зачем вспомнили октябрьскую историю?

Сергей Удальцов: Логического объяснения я не вижу. 10 декабря — многотысячный митинг на Болотной, на котором требуют освобождения политзаключенных, в этот же день по окончании митинга мне дают 15 суток по абсолютно надуманному делу. Сегодня, на следующий день после еще более крупного митинга, который требовал того же самого в части особождения политзэков, меня снова судят. Мы не знаем, сколько в итоге будет суток, скорее всего, административный арест.

Можно выдвинуть конспирологическую версию: таким образом просто дополнительно разжигают народный гнев. Более прозаическая версия — это просто личная месть кого-то из полицейского руководства или еще чьего-то руководства, хотя я не знаю, кому мог так насолить. Просто в тупость исполнителей слабо верится, потому что это Москва — все рядом, и не реагировать, по-моему, довольно сложно.

Григорий Охотин, «Большой город»: Может быть, это попытка напугать всех остальных активистов?

Сергей Удальцов: Может быть, они кого-то и хотят запугать моей ситуацией, но они уже добиваются только обратного эффекта. Я скажу так, что мы это обсуждали уже сегодня: судья Боровкова — лучший борец с режимом, потому что после таких правосудных актов, я думаю, люди, которые и не собирались протестовать, просто поднимутся волной.

Григорий Охотин, «Большой город»: А с вами личных переговоров не вели, не предлагали успокоиться, не выходить на акции?

Сергей Удальцов: Последний раз такие беседы со мной вел летом небезызвестный господин Окопный – это центр по борьбе с экстремизмом, приезжал ко мне в спецприемник (но это было летом еще) и проводил полюбовного рода беседу. Я ему ответил, как бы так выразиться, жестким отказом на его соблазнительные предложения. Рефреном шло, что не пора ли заканчивать – у тебя дети, семья, может дальше и хуже быть, зачем тебе это надо. Стандартный набор прямых предложений сотрудничать не было, это на меня уже давно выходили с такими предложениями, я их давно отверг категорически, поэтому, видимо, они считают, что нет смысла со мной на эту тему общаться. Видимо, они на мне уже крест поставили.