Виктор Суворов: исповедь перебежчика - Дмитрий Гордон Страница 25

— … и было за что — одна Катынь чего стоила.

— Мало того, там вековая «любовь». В общем, директор Большого с шести утра на ногах, целый день бегает, суетится: не дай Бог, накладка какая-то — расстреляют. Слава Богу, все завершилось, он, обессиленный, плюхнулся в кабинете своем на диван, и вдруг: тук-тук-тук! Заходит молодой человек: «Оставайтесь на месте». — «Здесь?» — «Да. За вами придут». Прошел час, второй, третий, и где-то уже за полночь его по каким-то подземным переходам ведут (в Большом он который год, но никогда об их существовании не подозревал). Открывается дверь, и предстает перед ним комната, вся светом залитая, а там Политбюро: выпивают, закусывают.

— От стресса такого можно и под себя сходить.

— Причем запросто! Шокированный директор пытается взять себя в руки, а Сталин наливает фужер коньяку и протягивает ему: «Пей!». Тот не ел целый день, возбуждение жуткое, но берет: хрясь! Внутри все огнем обожгло, пронзило. Сталин понял, что гость просто голоден, и на вилку кусок копченой колбасы наколол: «На!». Тот, бедный, стоит и не знает, как быть: то ли снять угощение прямо со сталинской вилки зубами, то ли себе ее взять. Выдавил что-то вроде: «Товарищ Сталин, после первой я не закусываю». Вождь отмахнулся: «Ладно, иди», а он вышел и отрубился. Настолько выжала его эта игра в кошки-мышки. Тут уже даже не юмор, а что-то за гранью.

— Страшное дело!

— Правда, да? Такие приколы я коллекционирую, и, между прочим, самая любимая книга из всех, которые написал, — «Контроль», где Сталин присутствует. У меня и сценарий есть, где описываю, каким его вижу. «Летний день отшумел. Вором багдадским закрался синий вечер на сталинскую дачу.» — там идет пьянка. «Поднялся товарищ Сталин. Все затихли, и даже кузнечики на лужайке разом стрекотать перестали». Что-то в нем было, было. Человек, который осознает: по стране прокатились Первая мировая, а после Гражданская, все разрушено, — сумел под себя все подмять и всех обмануть, обвести вокруг пальца. Непостижимо. (Разводитруками.)

«В публичном доме порядочных дам не бывает, и если ребята дошли до маршальских звезд, благородством там и не пахло»

— Чем были, по-твоему, вызваны сталинские репрессии — борьбой за власть или чем-то другим?

— Ну, вот представь: сидит какой-то крутой авторитет, под которым очень много людей ходит, и чтобы добиться от них беспрекословного подчинения. Даже не так объясню. Вот Чингисхан готов идти к последнему морю — то есть к Атлантическому океану, но, чтобы в поход выступить, должен сперва навести порядок в собственном доме. Вокруг другие авторитеты — нужно прижать их, чтобы, когда он скомандует: «вправо!» или «влево!», ему не задавали вопрос: «Почему?», а беспрекословно туда шли.

В книге «Очищение» я привожу эпизод из дневника Геббельса — тот описывал, как Гитлер наедине с ним любуется Сталиным. Вот, говорит, гад, он же партийную верхушку почистил — нам бы так… Вот мы когда ситуацию упустили… - и это самое главное признание того, что Сталин был прав. Или того же взять Бонапарта. Перед тем как ударить по всей Европе, он должен был у себя, в своей вотчине, прижать всех к ногтю: если не сделал бы этого, ничего бы у него не получилось.

— Расстрелянные Сталиным крупнейшие советские военачальники, герои Гражданской Блюхер, Тухачевский, Егоров, Якир, Уборевич, Федько и другие были светлыми личностями, какими их пытались в годы перестройки изобразить, или такими же бандитами, как и он сам?

— Такие же бандиты! (Снова прошу прощения за мой французский язык, но в публичном доме порядочных дам не бывает.) Если ребята дошли до маршальских звезд, благородством там и не пахло — на их штыках.

— …море крови…

— в том числе и во время коллективизации: один НКВД держать всю страну в страхе не мог. На Тухачевском, к примеру, ответственность за уничтожение офицерского корпуса Красной Армии в тридцатом — так называемая операция «Весна» (это он всех шибко грамотных истреблял, военспецов), а, допустим, Дыбенко — командующий Приволжским военным округом.

— …который Кронштадтский мятеж подавлял, да?

— Мало того, он же Учредительное собрание разогнал.

— … легендарный балтийский матрос…

— Да, вместе с Железняком, так вот, его в шпионаже в пользу Америки обвиняют, а он защищается: «Да какой же я шпион, если американского языка не знаю?». Это есть в протоколе допроса, то есть мужику просто невдомек, что можно шпионить на США, языка и не зная: завербовать тебя наверняка поручат тому, кто русским владеет. Увы, у Дыбенко мозгов не хватало, чтобы это понять.

— Кошмар — и это первый народный комиссар по морским делам…

— Ой, кем только он не был.

— Что ты можешь сказать о такой персоне, как Троцкий?

— Человек он очень неоднозначный. Безусловно, талантливый — все-таки не каждому по силам совершить революцию, переворот.

— Это егоработа?

— Ну, во всяком случае, Лев Давидович был главным, и без него ничего, мне кажется, не удалось бы. Октябрь семнадцатого года — его звездный час, а затем он создает Красную Армию: вот два ключевых момента, которые нужно иметь в виду. В первом советском правительстве он народный комиссар по иностранным делам, затем наркомвоенмор, председатель Реввоенсовета. С другой стороны, Троцкий, видимо, не понимал аппаратной тактики, считал, что революционер — это горлопан, пламенный оратор, трибун. Тут он был, конечно, неподражаем: держал в напряжении толпы, и люди его слушали, но при этом кто-то должен быть Генеральным секретарем.

— …и канцелярской работой заведовать…

— Товарищ Сталин это очень вовремя сообразил, и вся номенклатура четко себе уяснила.

— …кто в доме хозяин…

— Тот с броневика вещает, а я сижу в своем кабинете, секретарь какого-то, предположим, Орехово-Зуевского райсовета, и понимаю, что есть товарищ Сталин, который ведает организацией под названием «Учраспред» — учет и распределение кадров. Да, рутина, да, перекладывание серых папочек с полки на полку, но он может задвинуть меня председателем какого-нибудь колхоза в Туруханский, к примеру, край или отправить.

— …секретарем райкома…

— в Киев. В общем, как только Сталин взял в свои руки кадровый вопрос, он стал вершителем номенклатурных судеб.

Однажды на глаза мне попалась совершенно дикая характеристика Сталина: он якобы ни о чем не думал, а просто сидел и прикидывал, кого куда двинуть, но извините: работа руководителя прежде всего в этом и заключается — найти нужных людей и правильно их расставить.

«Умереть товарищу Сталину помогли. Вчетвером его отравили — Берия, Хрущев, Маленков и Булганин»

— Какое мнение у тебя сложилось о Берии?

— Берия — это упущенный шанс Советского Союза. (Пауза.) Да, упущенный шанс!

— ???