Кремлевский визит Фюрера - Сергей Кремлев Страница 25

А тут — такой удачный повод — визит полпреда в аусамт. И вовсе не неожиданный.

Да, время подготовиться к беседе с русским у Вайцзеккера было. Было, ибо до Вайцзеккера Мерекалов уже нанес визит руководителю отдела экономической политики аусамта Вилю — с жалобой относительно срыва заказов на «Шкоде»… А Виль «любезно» порекомендовал полпреду сделать представление непосредственно статс-секретарю.

Теперь Вайцзеккер мог «невзначай» упоминать о лояльности рейха к Советскому Союзу и готовности немцев к широкому диалогу.

Немцы думали, что они ловко использовали момент, но этот момент им обеспечил, похоже, Сталин.

ИНИЦИАТИВА, впрочем, была все-таки взаимной. В то время как Вайцзеккер готовил схему предстоящего разговора с Мерекаловым (то, что он начнется со «Шкоды», было очевидно, и «экспромт» насчет зениток и пакта немцем, скорее всего, был заготовлен заранее), Герман Геринг специально направился в Рим для того, чтобы заручиться поддержкой Муссолини в деле налаживания отношений с Россией.

16 апреля во дворце «Венеция» в присутствии зятя дуче и его министра иностранных дел графа Галеаццо Чиано «наци № 2» сообщил Муссолини, что Германия склонна решить «польский» вопрос мирно, но что Польша в своей внешней политике совершает поворот не в пользу Германии…

— Думаю, — вел далее Геринг, — что тут стоило бы прислушаться к речи Сталина 10 марта, где он заявил, что русские не дадут капиталистам использовать себя как пушечное мясо…

— Ну и что? — вопросил дуче. — Это, конечно, сказано умно…

— Так вот, я хотел бы предложить фюреру через каких-нибудь посредников осторожно прозондировать в России относительно возможного сближения, чтобы потом припугнуть Польшу Россией…

— Логично! Мы в Италии и сами так думаем. В ходе торговых переговоров с русскими наше московское посольство стало разговаривать с ними более дружелюбно. И если державы «оси» решат сближаться с Россией, то мы могли бы отталкиваться как раз от торгового договора с ней.

Дуче увлекся и уже не останавливался:

— Державы «оси» могли бы объяснить Сталину, что не имеют намерения нападать на Россию. Ведь у нас в нашей идейной борьбе против плутократии и капитализма отчасти те же цели, что и у русского режима.

— Да! А если Россия заявит о своем нейтралитете, то Польша….

— Понятно! Она не шевельнет пальцем во всеобщем конфликте. Однако «демократии» от войны не откажутся, а ее надо отложить хотя бы на два-три года… И вам надо отказаться от Украины, — заявил дуче.

— У нас нет притязаний на Украину, а в связи с нехваткой сырья фюрер сам думает так же, как вы… Относительно же России уверен, что мы с ней договоримся…

Согласие Муссолини было получено, и Геринг— зондировавший почву явно по поручению фюрера — сразу же сообщил об этом в Берлин. И теперь ничего не препятствовало Вайцзеккеру назначить Мерекалову дату встречи —17 апреля…

Взаимный зондаж удался и здесь. Теперь Мерекалов мог уехать в Москву с информацией. То, что прием в аусамте и совещание в Москве очень удачно пришлись друг к другу по срокам, могло быть и простой случайностью.

Но сами факты взаимных зондажей были вполне логичными с точки зрения национальных интересов двух стран.

Совещание в Политбюро было напряженным…. 21 апреля Майский приехал в Москву. 24-го собирался уже отбыть обратно — с остановкой в Париже для информирования тамошнего полпреда Якова Сурица. Однако уехал Иван Михайлович лишь 29-го…

И за эти дни произошло многое…

В Кремле Майский подробно доложил о ситуации и настроениях в Лондоне, и по его же собственной оценке картина получалась малоутешительная. Сам он тем не менее считал, что договариваться необходимо с Англией и Францией.

Докладывал на совещании, естественно, и Мерекалов. И его информация наводила более чем на размышления — она подталкивала к вполне определенным выводам. Особенно с учетом того, что Гитлер в речи 28 апреля, произнесенной в рейхстаге, не допустил ни одного антисоветского выпада. То есть конфиденциальная информация по линии полпреда и его заместителя Астахова (он тоже присутствовал 17 апреля при беседе Мерекалова со статс-секретарем аусамта и вел записи) публично подтверждалась Германией теперь уже на высшем государственном уровне.

А из Лондона в дополнение к сказанному Майским шла иная информация — об отклонении наших разумных предложений.

Молотов открыто обвинил Литвинова в политическом головотяпстве. Что же. Давно было пора!

Сталин молча попыхивал трубкой.

Но смотрел на «Папашу» Макса чрезвычайно недружелюбно.

Формальным итогом совещания стало решение продолжать диалог с Лондоном и Парижем.

Но фактически главным решением стала скорая отставка Литвинова.

Эдуард Эррио — убежденный сторонник советско-французской дружбы во имя перманентного советско-германского раздора—с трибуны парламента заявил: «Ушел последний великий друг коллективной безопасности»…

Эррио не уточнял, конечно, при этом, что ушел последний великий друг коллективной безопасности Запада за счет безопасности СССР.

В Берлине же не скрывали радости.

Но Сталин, сняв Литвинова, Мерекалова в Берлин не вернул. В первый день немецко-польской войны — 1 сентября 1939 года, он был освобожден от должности полпреда в Германии «в связи с переходом на другую работу»… Ему еще предстояла долгая жизнь, однако «звездным часом» ее оказался апрель 39-го года…

Сталин действовал безупречно. Еще не готовый избавиться от прогоревшей политики Литвинова и от Литвинова и понимая, что все может решиться не в Лондоне, а в Берлине, он принимает решение иметь в Берлине в качестве полномочного своего эмиссара такую фигуру, которая имела бы соответствующий декорум, то есть высокий дипломатический статус. Но фигуру, заслуживающую его доверия.

Карьерный «литвиновский» «кадр» тут не подходил, и он выбирает надежный «кадр» Анастаса Микояна.

Мерекалов чужд Литвинову и не силен в дипломатии, но это неважно. Важно то, что он свой для Сталина и вполне подходит для зондажей не как мастер зондажа, а как точный передатчик зондажных идей Сталина и их исполнитель.

Зондаж проведен, ситуация сформировалась, Литвинова можно отставлять. И он отставлен. Выполнил свою миссию и Мерекалов. И его тоже уводят в тень.

Теперь — на заключительном этапе — нужен уже дипломат-профессионал, хорошо знающий обстановку в Берлине, владеющий языком, знающий немцев и знакомый им. И такой есть — это долговременный временный поверенный в делах Астахов…

Однако нельзя выдавать немцам свой особый интерес к ним, и поэтому свою часть работы Астахов выполняет во все том же не очень высоком статусе временного поверенного (лишь после заключения Пакта в Германию назначается полпредом Шкварцев).

Избавив Россию и Германию от Литвинова, внимательно вглядываясь в ситуацию в Берлине, но не показывая этого, Сталин берет паузу…