Приживется ли демократия в России - Евгений Ясин Страница 24

Период стабилизации в России начался с неудач. Казалось, власть сделала все, чтобы убедить граждан в своей верности демократическим ценностям и замолить грехи октябрьских событий. Была принята новая, весьма либеральная Конституция, отвечавшая отчасти на вчерашние угрозы, которые вряд ли когда-либо могли возникнуть вновь: отсюда расширенные полномочия президента и усложнение процедур пересмотра Конституции. В кратчайшие сроки были проведены свободные выборы, на которых ожидалась внушительная победа демократических сил. Однако именно здесь и случился очередной конфуз: победу одержал В. Жириновский, что дало повод Ю. Карякину произнести ставшие знаменитыми слова: «Россия, ты одурела». В действительности же это был тот самый народ, который в 1990—1991 годах голосовал за Ельцина. Однако теперь народ уже понял, чтó такое радикальные рыночные реформы, и выразил свое отношение к ним. Населению хотелось увидеть новую политику, новые лица, которые могли бы совершить чудо, ожидавшееся и три года назад.

На результатах выборов, несомненно, сказались следствия ужесточения денежной и бюджетной политики. В начале 1994 года темпы экономического спада достигли максимальных значений: Гайдар и Федоров ушли в отставку. В полной мере восторжествовала умеренность: для смягчения напряжения в обществе стали печатать деньги. В результате 11 октября 1994 года наступил «черный вторник», курс рубля упал, а инфляция вновь рванула вверх, был сделан еще один шаг к обнищанию.

Одновременно росли частные состояния – на экспортно-импортных операциях, используя разрыв между внутренними и мировыми ценами; на дешевых кредитах Центробанка; на бюджетных ассигнованиях под посевные кампании и северный завоз, в меньшей степени на приватизации: так как акции приватизированных предприятий стоили дешево и не приносили дохода, их можно было скупать только впрок. Нефть, металл, удобрения, разумеется, порождали реальные финансовые потоки, над которыми надлежало установить контроль. Процесс первоначального накопления капитала сопровождался воровством, активизацией организованной преступности и коррупцией.

При этом действовали все формальные демократические институты. Соблюдалась свобода слова и информации. Выборы проходили в относительно свободном режиме, административный ресурс действовал еще слишком слабо. К. Илюмжинову удалось создать посреди демократической России средневековое ханство со Степным уложением вместо нормальной конституции. Д. Дудаев стремился к отделению Чечни. Национальный фонд спорта, получив льготы, беспошлинно ввозил в Россию спиртные напитки и сигареты, активно делясь своими доходами с чиновниками. В Государственной думе шли оживленные дискуссии, депутаты и фракции торговали своими голосами. Президент проводил в Сочи теннисные турниры «Большая шляпа», собирая весь истеблишмент новой России. Реформы, ради которых стреляли по Белому дому, фактически остановились.

Так неприглядно выглядела новая демократическая Россия в 1995 году. Разве этого ждали люди от демократии? Они все больше демонстрировали разочарование: именно в тот момент и появилось слово «дерьмократ». Демократам, а точнее – сторонникам рыночных реформ все больше грозила судьба коммунистов.

Как выглядит демократия вблизи.

«Повседневная жизнь демократии – зрелище, не вызывающее благоговейного трепета: бесконечные препирательства, мелочные амбиции, риторика, призванная что-то затушевать или ввести кого-то в заблуждение, сомнительные связи власти и денег, законы, даже не претендующие на справедливость, политика, закрепляющая привилегии. Особенно мучительно все это переживают люди, которые идеализировали демократию в борьбе с авторитарным гнетом, для которых демократия была потерянным раем. Когда рай претворяется в повседневную жизнь, наступает разочарование. Так возникает искушение одним махом поправить дело: прекратить пререкания, заменить политику администрированием, анархию – дисциплиной, действовать рационально – это искушение авторитаризма» (Пшеворский 1999: 137).

Пока власть решает задачи постреволюционной стабилизации, постоянно присутствует угроза установления авторитарного режима. У власти всегда есть поводы и соблазны применить методы, не вписывающиеся в нормы демократии, особенно если они не были усвоены и освящены институциональной практикой. В период революции с нормами демократии мало кто считается.

Осенью 1994 года опять заявила о себе экономика, вновь вынудив правительство начать борьбу с инфляцией и прекратить уступки различным группам давления. В итоге в 1995 году, впервые с 1986 года, федеральный бюджет был исполнен почти на 100%. Правда, при этом пришлось пережить и казначейские обязательства (КО), и казначейские налоговые освобождения (КНО), другие денежные суррогаты и, наконец, раскручивание пирамиды ГКО, операцию «кредиты в обмен на акции», закончившуюся в 1997 году залоговыми аукционами. Все это дало дополнительные возможности для наживы, коррупции и воровства. Именно этой дорогой ценой инфляция с третьей попытки была преодолена, а финансовая стабилизация достигнута.

Однако, как и в 1993 году, политические последствия не замедлили сказаться уже на парламентских выборах осени 1995 года. На этот раз большинство голосов набрали коммунисты. «Демократический выбор России» (ДВР) – партия Гайдара – не получил даже 5% голосов и, как следствие, не прошел в Думу.